Среди многочисленных трудов античных авторов, рассказывающих о борьбе Митридата Евпатора с римлянами или упоминающих отдельные факты, относящиеся к этой борьбе, особое место занимают сочинения двух лиц — грека Посидония и римлянина Цицерона. Оба они, в отличие от остальных авторов, были современниками и непосредственными свидетелями событий, оба являлись заметными фигурами в политической жизни и по своему общественному положению должны были быть хорошо информированы о всех военных и политических перипетиях митридатовых войн. К тому же эти два деятеля были и лично связаны: Цицерон слушал лекции Посидония, высоко ценил его и считал одним из своих учителей.
Крупнейший греческий философстоик, астроном, физик и писатель Посидоний из Апамеи (около 135— 50 гг. до н.э.) в период митридатовых войн жил на Родосе, враждебном Митридату, занимал там высокие государственные должности, в частности был пританом и послом в Риме. Среди его слушателей и близких ему людей был и победитель Митридата Помпей. Если бы его исторические сочинения, в том числе его «Истории» в 52 книгах, дошли до нас, они были бы очень ценным источником по истории второй половины II и первой половины I в. до н.э., тем более что по своему положению Посидоний был очень осведомленным человеком. Можно даже предполагать, что у него было специальное сочинение по истории митридатовых войн. По крайней мере из одного свидетельства Страбона можно заключить, что Посидоний описал деяния Помпея.
К сожалению, от исторических сочинений Посидония дошли только небольшие отрывки, сохраненные главным образом Страбоном и Афивеем. Наиболее значительным отрывком, относящимся к периоду мигридатовых войн, является рассказ о возвышении и деятельности афинского тирана Афиниона—Аристиона, сторонника Митридата. Этот отрывок, видимо, не входил в текст посидониевых «Историй», охватывающих события лишь до 90-х годов I в. до н.э. Скорее всего он взят из сочинения родосского философа о митридатовых войнах. Хотя позиция Посидония резко враждебна Афиниону и в его рассказе можно заметить проявление общей философской концепции автора о психологии вождя и руководимой им массы, следует все же полагать, что основные факты переданы Посидонием верно. Изложение его позволяет составить некоторое представление о той острой социальной и политической борьбе, которая велась в Афинах накануне разгрома города Суллой и которая несомненно была связана с различной ориентацией разных социальных слоев на Рим или на Митридата. Совершенно справедливы очень высокая оценка ясности и выразительности изложения Посидония и признание комплексного использования им как официальных документов, так и устных свидетельств очевидцев.
По этому сохранившемуся отрывку можно составить себе представление о размерах той потери, которую составляет утрата исторических трудов Посидония. И, вероятно, несправедливо суждение Т. Рейнака, который полагал, что написанная Посидонием история Помпея не представляла большой ценности как произведение, угождавшее римскому полководцу. Именно этому труду, если он касался всей истории, можно предположительно приписать и историю Афиниона и некоторые другие более краткие известия Посидония о событиях его времени.
Из этих известий заслуживает упоминания рассказ Афинея, ссылающегося, кроме Посидония, также на Николая из Дамаска, об обращении хиосдев в рабов Митридатом Евпатором для транспортировки их в Колхиду. Об этом же эпизоде митридатовой политики рассказывается у Аппиана. О существовании в трудах Посидония каких-то разделов, специально посвященных Причерноморью, можно судить по некоторым его упоминаниям северочерноморских и западнопонтийских племен, главным образом этнографического характера, приводимым Страбоном. Принимая во внимание тот факт, что у Посидония содержались сведения о числе сыновей царя Скилура , можно думать о существовании у него рассказа о борьбе войск Митридата со скифами. Конечно, рассказ этот должен был относиться ко времени походов Диофанта и закрепления за Митридатом северных берегов Понта, а не к последнему периоду борьбы Митридата с Римом, как Это иногда полагают. Вряд ли, однако, можно предполагать, что основные сведения Страбона о борьбе Диофанта со скифами восходят к Посидонию, интерес этого писателя к скифам был в основном этнографическим , исторические же экскурсы Страбона заимствованы из другого источника.
Значительно важнее, чем отрывочные сведения Посидония, информация о митридатовых войнах, содержащаяся в сочинениях Цицерона, дошедших до нас в сравнительно полном виде. В своих речах и других трудах великий римский оратор неоднократно обращается к положению в восточных провинциях, к событиям митридатовых войн. Наибольшее значение в этом отношении имеет речь Цицерона «О предоставлении империя Гнею Помпею» (о законе Манилия), произнесенная в 66 г. до н.э. Цицерон оказывается не только свидетелем, но в известной степени и участником событий, связанных с последней митридатовой войной, так как в значительной мере именно благодаря его выступлению Гней Помпеи получил полномочия главнокомандующего в войне против Митридата на последнем этапе этой войны.
Цицерон в речи о законе Манилия дает, как он сам говорит , общую характеристику третьей митридатовой войны, и эта характеристика очень интересна как отражение того понимания событий, которое господствовало, по-видимому, в Риме. Цицерон прежде всего настойчиво подчеркивает важность, опасность,трудность и значение этой войны для римлян. Этот же мотив ярко выступает и в других упоминаниях Цицероном митридатовых войн, например в речи в защиту Мурены и в речи в защиту поэта Архия. Но самым интересным в этой речи Цицерона является характеристика тех имущественных выгод, которые получают римляне от эксплуатации провинции Азия и которым угрожает успех Митридата. Выступая в качестве представителя римского всадничества , тесно связанного с откупными и ростовщическими операциями на Востоке, и даже не стесняясь прямо говорить об этом, Цицерон в то же время старается доказать своим слушателям, что вызываемое войной расстройство экономики в провинции Азия затрагивает интересы всех слоев римского населения и всю финансовую систему государства, что в азиатских делах заинтересованы не только откупщики, но и представители других сословий. Высокопарные слова о древнем достоинстве римлян, о невозможности оставлять без отмщения резню, устроенную Митридатом в 88 г., о необходимости защиты римских союзников на Востоке — все это лишь завеса, скрывающая истинные интересы, ради которых ведется война, прикрытие, даже и не очень тщательно набрасываемое, на подлинную заинтересованность римского всадничества и римского нобилитета в экономической эксплуатации Азии.
Таким образом, речь Цицерона о законе Манилия является чрезвычайно ценным и в своем роде уникальным свидетельством основных интересов и подлинных движущих целей римских правящих кругов в антипонтийской политике. Попутно в речи раскрывается и самый механизм эксплуатации Римом провинциального населения: система налогов, пошлин и т. д. Превознося бескорыстность, честность и скромность Помпея, Цицерон по контрасту дает убийственную характеристику римским военачальникам и римской провинциальной администрации вообще, подчеркивая их алчность и корыстолюбие. Свидетельство Цицерона тем более заслуживает внимания, что оратор должен был быть хорошо знаком с положением в римских провинциях и по своему собственному долговременному пребыванию в Греции и на Востоке, и как судебный деятель, неизбежно сталкивавшийся со многими злоупотреблениями римских должностных лиц в провинциях. Достаточно вспомнить его речи против Верреса. Читая Цицерона, легко уяснить себе, почему Митридату в течение долгого времени удавалось выступать в роли освободителя городов и народов Малой Азии и собственно Греции от непосильного римского ига.
Чрезвычайно интересно свидетельство Цицерона, относящееся к более раннему времени, о том, каким образом отразились на положении римского общества и на экономической конъюнктуре в самой Италии успехи Митридата во время первой войны. Это свидетельство показывает взаимосвязанность, казалось бы, далеких друг от друга событий в античном мире и позволяет глубже проникнуть в экономическую подоплеку военной и политической истории. Не меньшее значение имеет и содержащееся в той же речи описание последствий действий пиратского флота для всей хозяйственной и политической жизни Римской республики 33. Конечно, Цицерон несколько преувеличивает, говоря о том, что римляне не имели свободного доступа не только к италийским гаваням, но даже и к Аппиевой дороге. Он делает это ради подчеркивания заслуг Помпея в борьбе с пиратами. Но общая характеристика трудностей, вызываемых развитием пиратства в Средиземном море, несомненно верна, и она также помогает понять мотивы политики Митридата, поддерживавшего в период ожесточенной борьбы против римлян дружеские отношения с пиратами и использовавшего их как союзников. Впрочем, о роли пиратского флота во время митридатовых войн имеется много иных свидетельств, в общем подтверждающих ту неприглядную для римлян картину, которую рисует Цицерон.
Что касается описания конкретных событий политической и военной истории, то тут речи Цицерона дают мало. Он либо отделывается общими фразами, не вдаваясь в подробности, либо ограничивается лишь дамеками, рассчитывая на осведомленность своих слушателей, либо, наконец, даже искажает истинный ход дел в угоду той или иной своей цели. Так, он утверждает совершенно безосновательно, будто одно прибытие Помпея в Киликию в пору борьбы с пиратами уже вызвало замешательство у Митридата и его союзников и предотвратило большое понтийское наступление , или переносит подготовку Митридатом войск против Боспора, имевшую место перед второй войной (с Муреной) , в обстановку, предшествовавшую третьей войне. Крайним преувеличением выглядит его утверждение, что одно назначение Помпея императором в войне против пиратов привело к тому, что «крайняя нехватка и дороговизна хлеба в Риме сразу сменилась такой дешевизной его, какую едва ли мог бы принести длительный мир при богатейшем урожае». Плутарх в биографии Помпея гораздо более осторожно и сдержанно говорит о падении цен. Но все эти фактологические искажения и передержки легко исправить, пользуясь данными других источников, отмеченные же социальноэкономические аспекты событий, нашедшие отражение в указанной речи Цицерона, представляют огромную ценность для историка Средиземноморья первой половины I в. до н.э.
Остальные упоминания Цицероном событий понтийской войны гораздо менее интересны и важны. Наибольшее их значение в том, что они показывают, как в Риме оценивали эту войну, личность Митридата, отдельные победы и поражения в этой войне: осаду и освобождение Кизика, поражение Триария у Газиуры, разгром понтийского флота у Тенедоса, победу римлян при Тигранокерте и т. д. Особенно любопытна реакция римлян на смерть Митридата, выражавшаяся, в частности, в установлении десяти дней праздничных молебствий, которые были объявлены по предложению самого Цицерона, когда в Риме было получено известие о кончине этого упорного противника.
Литература:
Шелов Д.Б. Из античной литературной традиции о Митриадовых войнах (Посидоний И Цицерон) // История и культура античного мира,-
М.: "Наука", 1977 - c. 197-201
|
|
© Historik.ru 2001-2018 При копировании материалов проекта обязательно ставить ссылку на страницу источник: http://historik.ru/ "Книги по истории" |