В течение XI—XIII вв. основным фактом исторической жизни Испании была, как и ранее, реконкиста, которая не прекращалась всё это время и привела к решающим победам. В ходе реконкисты на территории Испании постепенно сложились Кастильское и Арагонское королевства, являвшиеся феодальными монархиями с сословным представительством.
За два столетия — с середины XI до середины XIII в.— государства, находившиеся на севере Пиренейского полуострова, — Кастилия и Арагон — настолько усилились, что оттеснили арабов к югу, несмотря на приток в пределы Халифата новых сил из Африки. Причины успехов реконкисты коренились во внутренней истории как самого Халифата, так и Кастилии и Арагона, а также в характере реконкисты с конца XI по конец XIII в.
К 1031 г. Кордовский халифат распался на ряд мелких арабо-берберских мусульманских эмиратов. Наиболее значительными из них были Кордовский, Севильский, Малагский, Гранадский, Сарагосский и Толедский эмираты. Между эмирами происходили постоянные феодальные усобицы. Распадение Халифата было закономерным результатом его феодализации, которая с конца XI в. ещё более усилилась. Рост крупного феодального землевладения, в частности сосредоточение огромных земельных владений в руках у отдельных мусульманских правителей, усиление эксплуатации крестьянства и лишение городов их привилегий — всё это приводило к внутреннему ослаблению эмиратов.
Наоборот, испано-христианские государства, возникшие на севере Пиренейского полуострова, переживали в XI—XIII вв. начало процесса централизации. Организованную военную силу реконкисты в этот период составляли отряды рыцарей, руководимые крупными феодалами и католической церковью, но успех реконкисты был обусловлен участием в ней горожан и широких крестьянских масс (особенно кастильских). Рост городов, ремесла и торговли в Кастилии и Арагоне, а также освоение и заселение кастильским крестьянством отвоёванных территорий означали новый подъём производительных сил в этих государствах. Во второй половине XI в. при короле Леона Альфонсе VI (1065—1109) Кастилия объединилась с Леоном и Галисией. После этого военные силы трёх объединившихся королевств отвоевали у Халифата Толедо (1085 г.). Отвоевание Толедо явилось переломным моментом в ходе реконкисты. Толедо стал опорным пунктом дальнейшего продвижения кастильцев на юг, а с начала XII в. он сделался столицей Кастилии.
Новый этап реконкисты начался в XII в. в период борьбы с Альморавидами ( См. гл. XXXIV, раздел 4, подраздел "Альморавиды" настоящего тома). Победы Альфонса VI вынудили враждовавших друг с другом мусульманских эмиров на Пиренейском полуострове вступить в союз с Альморавидами, вторгшимися в Испанию, после того как в конце XI в. они объединили под своей властью значительную часть Северной Африки. Альморавиды были фанатичными мусульманами.
Во главе реконкисты на этом этапе стал (идеализированный впоследствии в испанском народном эпосе) кастильский идальго Родриго Диас де Вивар (Сид), живший примерно в 1043—1099 гг. Родриго Диас стремился создать собственное феодальное владение и сыграл значительную роль в реконкисте. Под его руководством кастильцы нанесли решительное поражение Альморавидам, которые перед этим успели уже одержать ряд побед над королём Альфонсом VI. Войска Родриго взяли Валенсию (1094 г.) и ряд областей вокруг неё. Этим было остановлено дальнейшее продвижение Альморавидов в Испании. Победы Родриго, разумеется, не являлись случайностью. Они объяснялись тем, что его поддерживали крестьяне, горожане и мелкие рыцари, стремившиеся к политическому единству страны (в противовес феодальным усобицам и распрям в Халифате) и столь же единодушно боровшиеся за изгнание из Испании чужеземных завоевателей.
Хотя Альморавиды после смерти Родриго Диаса вновь захватили Валенсию, Толедо остался в руках у кастильцев. Однако более чем полувековое господство Альморавидов, которые проводили политику религиозной нетерпимости, угнетали и изгоняли мосарабов (Т. е. испанских обитателей Кордовского халифата, принявших арабский язык, но оставшихся христианами.), отбирали у них имущество и в то же время беспощадно грабили завоёванные области, вызвало волну крестьянских восстаний. Эти восстания (в 1110 и 1117 гг.) слились с борьбой кастильских и арагонских войск против мавров. К кастильцам присоединилось и много изгнанников из Андалусии. Кастильцы отбили набеги Альморавидов, а арагонцы взяли Сарагосу I (1118 г.).
В это время среди африканских берберов большое значение приобрели Альмохады (одна из мусульманских сект, которая объединила вокруг себя берберские племена, обитавшие в горных областях Марокко). В начале XII в. они напали на Альморавидов в Африке, а в середине и во второй половине XII в. захватили все мусульманские территории Пиренейского полуострова.
Хотя в конце XIIв. Альмохады и оттеснили кастильцев на север, но вначале XIII в. соединённые военные силы четырёх королевств (Кастилии, Леона, Наварры и Арагона), а также и крестоносцев из других стран Европы, особенно из Франции, нанесли Альмохадам решительное поражение в битве при Лас-Навас-де-Толоса (в 1212 г.). После этой победы успех реконкисты был обеспечен. Многовековая борьба вступила в XIII в. в свой последний период. Завоевание мусульманских владений ускорилось. В течение первой половины XIII в. кастильцы взяли столицу Кордовского халифата Кордову (1236 г.), а также Севилью (1248 г.). Продвижению кастильцев на юг способствовало окончательное объединение Леона и Кастилии, которое произошло в 1230г., спустя 18 лет после битвы при Лас-Навас-де-Толоса. Объединение Каталонии с Арагоном состоялось на целое столетие раньше (в 1137 г.).
Прочность объединения Кастилии с Леоном, начало которому было положено ещё в первой половине XI в., объясняется их длительным совместным участием в реконкисте. Объединение же Каталонии с Арагоном было вызвано прежде всего ростом торговых связей между приморскими областями восточной части Пиренейского полуострова, которые принимали участие в средиземноморской торговле. В течение XIII в. Арагонское королевство захватило Балеарские острова (в 30-х годах), Валенсию (1238 г.) и Мурсию (1266 г.), перешедшую вслед затем под власть Кастилии. В 1282г. к Арагону была присоединена и Сицилия. К этому времени кастильцы дошли до самого юга Пиренейского полуострова и взяли Херес и приморский город Кадис.
Таким образом, во второй половине XIII в. большую часть Пиренейского полуострова занимали два государства. Одним из них было королевство Арагонское, которому принадлежали восточные области полуострова и побережье Средиземного моря, а другим — Кастильское королевство, простиравшееся с севера на юг от берегов Бискайского залива до Атлантического океана и Гибралтарского пролива и занимавшее всю центральную часть полуострова. В западной части Пиренейского полуострова сложилось самостоятельное королевство Португалия (1143 г.). Два государства, из соединения которых составилась впоследствии Испания, т. е. Кастилия и Арагон, оттеснили мавров так далеко к югу, что за ними осталась лишь небольшая область вокруг Гранады.
В XII в. продолжался процесс освобождения части кастильского крестьянства. Крестьяне добивались личной свободы путём упорной борьбы. Наибольшего размаха крестьянские восстания достигали в церковных владениях, где дольше всего сохранялись самые тяжёлые формы эксплуатации. Крупнейшие восстания произошли в Галисии, где в первой половине XII в. разыгралась настоящая крестьянская война. В 1117 и 1136 гг. крестьяне Компостельского архиепископства объединились с городской беднотой Сант-Яго и создали союз сопротивления, так называемую эрмандаду — «братство» (впоследствии этим словом обозначались городские союзы). Крестьянские движения нередко охватывали и более обширные территории, распространяясь иногда на весь Леон.
Ожесточённую борьбу с феодалами крестьянам приходилось вести и в отвоёванных у арабов областях. Так, после взятия Толедо по соглашению между королем и аббатом поселенцам на землях Саагунского монастыря были предоставлены определённые привилегии (фуэрос). Но обосновавшиеся там вскоре монахи-клюнийцы не желали считаться с этими привилегиями, заставляли крестьян выполнять барщину и уплачивать всякого рода сеньориальные взносы. Были восстановлены и «дурные обычаи», как назывались произвольные повинности, взимавшиеся сеньорами сверх обычных. Только неоднократные восстания конца XI — начала XII в. привели к тому, что король был вынужден предоставить жителям Саагуна в 1152 г. новые привилегии, которые, впрочем, тоже постоянно нарушались.
В результате длительной борьбы крестьяне сумели добиться того, что к концу XII в. в Кастилии были твёрдо определены все повинности лично несвободных крестьян, сервов, и эти повинности запрещалось увеличивать. Прекратилась продажа сервов с землёй и были разрешены браки между крепостными, а также наследование ими имущества без согласия сеньора. Кроме того, поземельно зависимые держатели коронных земель получили право перехода на церковные земли (и наоборот) при условии сохранения имущества переселенцев за их прежними владельцами. Однако эти держатели должны были вносить все сеньориальные сборы, в том числе и подушную подать, по месту своего жительства.
В тесной связи с частичным освобождением крестьян находилось и усиление кастильских городов в XII—XIII вв. Население этих городов в XII в. составляли крестьянские поселенцы, превращавшиеся в горожан, а также выходцы из числа средних и мелких феодалов, которые, однако, в пределах города не имели никаких особых льгот сравнительно с другими горожанами. Королевские фуэрос предоставляли права гражданства всем обитателям городов без исключения (а в некоторых городах даже права дворянства представителям городской верхушки). Кастильские города имели значительные военные отряды, состоявшие из горожан, к которым присоединялись находившиеся у них на службе рыцари (кавальеро). Ополчения 15 городов, в том числе Вальядолида, Толедо, Сеговии и др., приняли самое активное участие в битве при Лас-Навас-де-Толоса.
Несмотря на сильный приток населения в города, ремесленное производство развивалось здесь вначале (до середины XII в.) медленными темпами. Это объясняется относительно слабым развитием ремесла в крестьянском и помещичьем хозяйстве Кастилии, неразвитостью внутреннего рынка, а также сравнительной слабостью внешней торговли (за исключением самого юга Кастилии).
Сильный толчок процессу дальнейшего отделения ремесла от сельского хозяйства и росту городского ремесленного производства в Кастилии дали успехи реконкисты. Участие городов в реконкисте приводило по мере завоевания южных областей полуострова к тесному общению кастильских горожан с мосарабами и мудехарами (Мудехары — это местное мусульманское городское население, покорённое христианами.). Мосарабы и мудехары, как правило, занимались торговлей и ремеслом, и приток их в кастильские города заметно ускорил развитие городского ремесла и торговли. Рост ремесла и торговли вызвал значительную социальную дифференциацию в кастильских городах, в которых появились так называемые «старшие», т. е. патрициат, состоявший из купеческой и цеховой верхушки, и «младшие», т. е. беднота.
Военная мощь и экономическое значение кастильских городов, принимавших активное участие в реконкисте, привели в XII в. к усилению их политической роли. К тому же они стремились использовать раздоры между феодалами и их непрестанную борьбу с королевской властью для закрепления своих вольностей. С этой целью города начали объединяться в союзы (эрмандады), которые добивались самоуправления и права иметь собственный суд. Первые ормандады стали возникать ещё во второй половине XI в., но широкое распространение они получили лишь в следующем столетии. В конце XIII в. эрмандады слились в один общий союз (1298 г.) и достигли такой силы, что их статуты запрещали кому бы то ни было, в том числе и королю, даже малейшие посягательства на городские вольности, в частности на взимание налогов вопреки предоставленным им привилегиям.
Большого могущества за время реконкисты достигли в Кастилии и Леоне духовные и светские феодалы. Архиепископства, епископства и аббатства захватывали огромные земельные территории, а иногда получали их в форме пожалований от королей и частных лиц. Это обусловило в дальнейшем огромную роль католического духовенства в жизни Испании.
Большое количество земель принадлежало в Кастилии духовно-рыцарским орденам — не только Ордену тамплиеров и Ордену иоаннитов, но и вновь основанным для борьбы с арабами Орденам: св. Якова (Сант-Яго-де-Компостела), Алькантара и Калатрава. По своей структуре эти новые ордены были похожи на старые. Члены каждого ордена должны были давать не только монашеские обеты, но и специальный обет борьбы с «неверными». В то же время эти ордены отличались от прежних тем, что находились на непосредственной службе не у папства, а у светской власти.
На своих территориях церковные феодалы обладали судебным и податным иммунитетом, который, с одной стороны, закреплял их фактическое господство над зависимыми от них крестьянами, а с другой — освобождал клириков от всякого рода королевских податей, пошлин и подорожных сборов. В условиях быстрого развития товарно-денежных отношений в Кастилии крупные церковные феодалы и духовно-рыцарские ордены считали наиболее выгодным использовать обширные кастильские плоскогорья для овцеводства и разводили огромные стада овец. Большие стада овец перегонялись по плоскогорьям с одного пастбища на другое. Летом они паслись на кастильских плоскогорьях, а зимой — на юге, в Эстремадуре и Андалусии.
Светские феодалы стремились не отставать от церковных. Уже в конце XIII в. крупные кастильские землевладельцы-феодалы, занимавшиеся овцеводством, объединились в союз, так называемую месту, получившую от королевской власти ряд привилегий в ущерб крестьянским общинам. Общины, расположенные на пути перегона стад, были вынуждены предоставлять месте свои луга под выпас овец за очень низкую плату. Места имела свою администрацию и суд.
Светские феодалы получили массу земельных владений в результате королевских пожалований и военных захватов. Иногда кастильские короли предоставляли феодалам фактически ничем не ограниченную собственность на пожалованные им земли (при сохранении за королём лишь номинальных прав верховного сеньора). В других случаях феодалы получали право суда над своими вассалами и освобождение от податей. Весьма часто короли передавали светским сеньорам даже свои крепости с обязательством защищать их и поддерживать в порядке. На деле это означало, что королевская власть была вынуждена уступить высшему слою светской знати большую часть укреплений в стране. Последнее давало возможность представителям этой знати воевать с королями и приводило к усобицам между феодалами. При этом представители высшей знати сохраняли за собой прежнее право самовольно менять подданство. Наряду о высшей знатью большое значение приобрело и рыцарство.
Общественный строй Кастилии нашёл яркое выражение в характере сословнопредставительного учреждения Кастилии — так называемых кортесах.
Кортесы выросли из «собрании» светской знати и духовенства, которые созывались королями Леона ещё в X—XI вв. В конце XII в. в них впервые приняли участие и представители городов. В самой Кастилии городское представительство в кортесах возникло позднее, около середины XIII в. С этих пор на кортесы начали собираться представители трёх сословий — духовенства, дворянства и горожан. Каждое из них заседало отдельно.
Горожане приобретали всё большее значение в кортесах, причём вместе с ними заседали и представители свободных крестьянских общин. Это был факт огромного значения, обусловленный ролью крестьянства в реконкисте и наличием значительного количества свободных крестьян в Кастилии XII—XIII вв. К концу XIII в, городские представители даже оттеснили в кортесах дворянство и духовенство на задний план. Многие города направляли в кортесы по нескольку представителей, пользуясь тем, что королями приглашались не отдельные лица, а город как целая организация.
Кортесы созывались всегда только по инициативе королевской власти, но собирались они довольно часто, хотя и нерегулярно (большей частью каждые 2—3 года, иногда — раз в 4 года). Они имели вначале лишь совещательное значение, но уже в XIII в. присвоили себе элемент законодательной инициативы (так называемое право петиций, т. е. требований, предъявляемых королю по отдельным вопросам). В это же время они получили очень важное право давать разрешение королю на взимание новых налогов. Кроме того, кортесы приобрели влияние на решение вопросов о войне и мире и о порядке престолонаследия.
Фактически сословное представительство Кастилии в значительной мере определяло и направляло политику королевской власти, что объясняется реальной силой сословий и особенно горожан. Характерно, что представители сословий являлись на заседания кортесов с вооружёнными отрядами.
Несмотря на общие черты, характерные для всего Арагонского королевства в целом, Арагон и Каталония значительно отличались друг от друга. Арагон был одной из самых экономически отсталых областей Испании с преобладанием натурального хозяйства и низким уровнем развития производительных сил. Каталония, наоборот, представляла собой одну из самых развитых в экокомическом отношении областей Пиренейского полуострова. Однако в составе Арагонского королевства политическое преобладание приобрёл именно Арагон, что объясняется большой политической мощью феодалов Арагона.
Арагонское дворянство обладало громадным количеством земельных владений и исключительно сильной властью над закрепощённым крестьянством. Высшая арагонская знать (так называемые рикос омбрес, или бароны) получала от королей сначала в пожизненное, а потом в наследственное владение земли королевского домена — баронии. В пределах этих баронийих владетели имели полный иммунитет. Из земель бароний выделялись держания представителям среднего дворянства — инфансонам и держания, передававшиеся рыцарям (кавальеро или идальго) в феод на условии несения военной службы баронам, а бароны в свою очередь должны были участвовать в королевских походах вместе со своими вассалами-рыцарями.
Высшая знать была совершенно освобождена от всяких государственных податей. Её представители могли лишиться своих бароний лишь по приговору так называемого верховного судьи Арагона. Рикос омбрес имели право переходить в чужое подданство (в случае нарушения их вольностей королём), заключать между собою союзы, объявлять войну королю и даже свергать его с престола. Не менее могущественным было и арагонское духовенство, скопившее огромные земельные богатства и особенно усилившееся во время борьбы с южнофранцузскими еретиками — альбигойцами.
Сплоченный господствующий класс жестоко эксплуатировал крестьянство. Арагонские крестьяне облагались колоссальным количеством феодальных повинностей. Они были лишены какого-либо права судебной защиты против произвола сеньоров. Феодалы фактически имели возможность распоряжаться жизнью и смертью своих подданных. Впоследствии это было и юридически закреплено сарагосскими кортесами 1281 г. Постоянные крестьянские восстания в Арагоне, в отличие от Кастилии, не приводили к улучшению положения крестьян, так как они не обладали военной силой и организованностью кастильских крестьян, а арагонско-каталонское дворянство было более мощным и сплочённым, чем кастильское.
Арагонские города сумели добиться ряда привилегий, права участия в кортесах и даже права заключать эрмандады, но их политическое значение было несравненно слабее, чем значение городов Кастилии, а по экономическому развитию они стояли ниже городов Каталонии и Валенсии.
В арагонских кортесах (в отличие от кастильских) заседало не три сословия, а четыре, так как светские феодалы делились на два «чина». Первое место в кортесах занимало духовенство, второе — высшая знать, третье — среднее и низшее дворянство, а четвёртое — горожане. Кортесы собирались каждые два года. Они ограничивали королевскую власть исключительно в интересах высшей знати и духовенства в гораздо большей мере, чем в Кастилии. Диктатура высшей знати в Арагоне нашла своё яркое выражение в предоставлении дворянству так называемой «Генеральной привилегии» (1283 г.) и «Привилегии унии» (1287 г.). В силу этих привилегий кортесы юридически закрепили за знатью все её сословные вольности, предоставив знати право защищать их с оружием в руках и низлагать короля.
С этими двумя «Привилегиями» вполне гармонировало и учреждение особой должности верховного судьи Арагона, который хотя и назначался королём, но фактически осуществлял контроль высшей знати над королевской властью. Верховный судья рассматривал жалобы на королевских должностных лиц и на самого короля, вмешивался в решения королевских судей и даже пресекал аресты, произведённые по приговору королевского суда. Верховный судья осуществлял свою власть наряду с кортесами и независимо от них, но, так же как и кортесы, помогал проводить в жизнь диктатуру высшей знати.
В самих кортесах вето одного депутата было достаточно для отклонения любого законодательного предложения, и этим правом вето особенно злоупотребляли представители высшей знати. Король был обязан в присутствии верховного судьи присягать кортесам в соблюдении всех вольностей арагонской знати. При этой церемонии верховный судья обращался к королю от имени заседавшей в кортесах знати со следующими словами: «Мы, которые ничем не хуже тебя, делаем тебя, который ничем не лучше нас, своим королём при условии, что ты будешь соблюдать наши привилегии и вольности, — а если нет, то нет».
Каталония отличалась от Арагона значительно большим развитием товарно-денежных отношений и наличием экономически сильных городов. Уже с XII в. города Каталонии, особенно Барселона, сделались крупными ремесленными и торговыми центрами. Их значение особенно возросло после завоевания Балеарских островов. С середины XIII в. каталонские города (Барселона, Валенсия и др.) принимали уже самое активное участие в торговле с Италией и Южной Францией. Эта торговля ещё больше активизировалась после того, как объединённое Арагонское королевство захватило в конце XIII в. Сицилию. В каталонских городах развивалось и ремесло — металлообрабатывающее и кожевенное, а также судостроение. Именно торговые интересы Каталонии способствовали постепенному превращению объединённого Арагонского королевства в морскую державу. С XII в. каталонские города начали борьбу за самоуправление.
Положение крестьянства в Каталонии было столь же тяжёлым, как и в Арагоне. Именно Каталония получила в истории средневековой Европы печальную известность своими шестью «дурными обычаями». Согласно этим обычаям, сеньоры имели право присваивать имущество крестьянина, умершего бездетным, и даже значительную долю его наследства при наличии у него детей. Сеньоры взимали сборы при выходе крестьянок замуж; взимали штрафы в случае пожара во владениях сеньора; практиковали насильственный привод кормилиц к своим детям и т. п.
Особенно тяжёлым был выкуп — ременс (откуда и название части каталонских крестьян — выкупные — ременсы), который налагался на крестьянина в случае ухода с надела (манса). Крестьяне не имели права свободного перехода, а сеньоры могли их менять, дарить, завещать и продавать — с землёй и без земли. Однако под влиянием роста товарно-денежных отношений многие феодалы постепенно начали предоставлять крестьянам право перехода и личную свободу, но за такой огромный выкуп, который крестьяне не в состоянии были выплатить.
Политический строй Каталонии напоминал арагонский. В кортесах первое место занимало духовенство, второе — дворянство и третье — горожане, которые получили доступ в кортесы в 1218 г. Кортесы Каталонии и Арагона служили орудием господства высшей знати.
Особую историческую судьбу имела Португалия, которая выделилась из королевства Леон и Кастилии в качестве самостоятельного государства в середине XII в. Папство признало независимость Португалии, и её король был объявлен вассалом папы. Это способствовало чрезвычайному усилению духовенства и духовно-рыцарских орденов в Португалии. Папские сборщики получали с населения с помощью королей огромные денежные суммы.
Реконкиста, которая направлялась здесь исключительно на юг (так как на востоке Португалия отделена горной цепью от остальной части Пиренейского полуострова), закончилась в середине XIII в. К этому времени положение крестьянства в северных и южных областях Португалии было различным. В ранее завоёванных и заселённых областях Северной Португалии крестьяне уже были закрепощены светскими феодалами и духовно-рыцарскими орденами. На юге, где ещё осталось много необработанных земель, сохранились свободные общины крестьянских поселенцев. Завершение реконкисты в Португалии толкнуло множество мелких рыцарей, не находивших себе применения на родине, на захватнические походы в Африку. С конца XIII в., в период роста торговых сношений Португалии с разными странами Западной Европы (Францией, Англией и др.), эти рыцари стали принимать также самое деятельное участие и в мореплавании. Португалия вначале была земледельческой страной. После завершения реконкисты она стала всё более и более превращаться в страну с многочисленными городами, расположенными на берегу Атлантического океана и ведущими активную внешнюю торговлю. Это же привело в Португалии и к развитию кораблестроения. Ещё в XIII в. португальцы, постоянно нуждаясь в большом количестве строительного материала для кораблей, высаживали на горных склонах большие массивы строевого и мачтового леса.
Португалия представляла собой такую же феодальную монархию с сословным представительством, как и соседние с ней государства. С конца XIII в. в Португалии собирались и действовали кортесы.
Независимо от особенностей внутреннего строя различных Пиренейских государств (Кастилии, Арагона, Каталонии и Португалии) католическая церковь играла в каждом из них громадную роль. Стремясь использовать реконкисту в своих интересах, церковь старалась придать ей характер исключительно религиозной борьбы христиан с мусульманами и подчинить её чисто церковным целям. Духовенство, участвуя в реконкисте, превращало отвоёванные территории в церковные домены. Крестьяне, селившиеся на этих землях, попадали в личную, поземельную и судебную зависимость от аббатов и епископов, которые являлись на войну во главе отрядов колонов, сервов и вольноотпущенников.
Высшие представители духовенства содействовали возникновению в Пиренейских государствах целого ряда новых духовно-рыцарских орденов (Сант-Яго, Алькантара, Калатрава). Кроме того, большое значение там приобрёл Доминиканский орден. Все силы этого нового ордена, отличавшегося суровым уставом и строгой централизацией, были направлены на борьбу с еретиками, на подавление всякого протеста против феодального гнёта. Доминиканцы называли себя нередко также «псами господними» (domini canes — своеобразная игра слов) и носили на своих белых одеждах в качестве символа изображение собаки с пылающим факелом в пасти.
После утверждения ордена папством в 1216 г. доминиканцы стали играть главную роль в инквизиции, сжигая на кострах как еретиков всех лиц, сколько-нибудь противившихся религиозному и политическому мракобесию. Доминиканцы сделались воинствующими проповедниками реакционного католического богословия. Доминиканский орден не случайно зародился именно в Испании. Его создали условия, благоприятствовавшие росту могущества католической церкви в Кастилии и Арагоне во время реконкисты.
Испанская народность начала формироваться в ходе реконкисты. В первые столетия реконкисты наряду с официальным латинским языком существовали различные народные наречия, которые послужили основой разных диалектов. Самым распространённым из них был кастильский, который начал складываться к концу XI-началу XII в. Это был романский диалект, подвергшийся незначительному влиянию языка вестготов. Через посредство мосарабов в кастильский диалект были внесены некоторые элементы арабского языка. В XII в. на этом диалекте создавались литературные произведения, а в XIII в. на него был переведён с латинского свод законов Леона и Кастилии. Наряду с кастильским диалектом существовали леонский и каталанский (ставший впоследствии основой особого каталанского языка) диалекты. Однако с течением времени в Испании получил преобладание кастильский диалект, который впоследствии лег в основу испанского литературного языка. Кастильская народность составила ядро испанского народа, что объясняется преобладающей ролью Кастилии в реконкисте.
Реконкиста нашла весьма яркое отражение в испанском (главным образом кастильском) народном эпосе. Ранние поэмы, возникшие в конце X — начале XI в., ещё ставили эту борьбу в связь с распрями между отдельными испанскими государствами (таковы поэмы, посвящённые событиям X в.). В более поздних эпических произведениях, отражавших события XI в., в центре внимания стояли уже важнейшие героические эпизоды реконкисты. Таковы две поэмы о Сиде. Одна из них — «Песнь о моём Сиде» возникла в 1140 г., а другая под названием «Родриго» — в XIV в. (сохранилась в переработке начала XV в.).
Основой народных сказаний о Сиде Кампеадоре (сид — господин, кампеадор — воитель, боец) послужила деятельность одного из военных руководителей реконкисты Родриго Диаса де Вивар. Однако исторический Родриго был мало похож на созданный народным творчеством идеал героического борца против мавров. В то время как исторический Родриго был жестоким феодалом, не брезговавшим никакими средствами и даже переходившим иногда на сторону мавров в борьбе с другими испанскими феодалами, Сид выступает в эпосе как рыцарь, в образе которого народное воображение воплотило лучшие нравственные качества героя борьбы за освобождение родины. Художественное воображение народа превратило исторического Родриго в рыцаря, который вёл борьбу не только с маврами, но и с жадностью и жестокостью высшей знати. В некоторых народных романсах он изображался даже как выходец из народа и прямой защитник его интересов.
Кастильский эпос обладает рядом особенностей, обусловленных его происхождением. Его описания довольно близки к исторической действительности и иногда настолько точны, что отрывки из эпических произведений (в прозе) впоследствии включались даже в исторические хроники. В нём очень слабо выражены религиозные мотивы, а рыцарские идеалы сильно демократизированы. Всё это указывает на народный характер кастильского эпоса, который родился в процессе борьбы широких народных масс за освобождение от владычества мавров. Хотя рыцарские подвиги и играли в этом эпосе очень большую роль, но они не изображались с узкосословной точки зрения. В значительной мере на основе сюжетов эпических поэм впоследствии развились романсы, которые отличались краткостью, энергией и драматизмом и обычно были посвящены только отдельным эпизодам того или иного эпического сказания. Они также являлись продуктом народного творчества.
Испанская архитектура этого времени развивалась в северной части Пиренейского полуострова, с одной стороны, под влиянием романского стиля, проникавшего в Испанию из Франции, в частности из Оверни, а с другой — под влиянием распространённого на юге мавританского стиля, на который в свою очередь оказали влияние архитектурный стиль христианских базилик и византийский стиль. Важнейшим памятником романской архитектуры в Испании считается собор Сант-Яго-де-Компостела (XI в.) Черты романского стиля сильны и в архитектуре собора XII в в Саламанке (строился в 1120—1178 гг.).
В середине XIII в. в Испании стал развиваться готический стиль, главными памятниками которого являются соборы в Бургосе (1221—1230 гг.), в Толедо (1227 г,) и в Леоне (вторая половина XIII в.). Характерной чертой испанской готики XIII в. в целом является то, что в ней продолжают сохраняться некоторые черты романского стиля, соединённые с элементами мавританского.
|
|
© Historik.ru 2001-2018 При копировании материалов проекта обязательно ставить ссылку на страницу источник: http://historik.ru/ "Книги по истории" |
