Если действует вор, укрыватель краденого не голодает
17 июня 1978 г. в лондонском аэропорту Хитроу таможня задержала багаж каирского зубного врача доктора Мухаммеда эль-Матбули. В двух больших чемоданах и в косметическом наборе госпожи Матбули чиновники обнаружили предметы древнеегипетского искусства. Супружеская чета не смогла предъявить разрешение на их вывоз. Багаж конфисковали, но супругов не задержали, так как они путешествовали с настоящими кувейтскими паспортами.
Египетское посольство, извещенное британской таможней, привело в действие каирскую полицию и Службу древностей1. В доме доктора Эль-Матбули, расположенном в каирском квартале Маади, обнаружили целый склад незаконно приобретенных памятников старины, стоимость которых невозможно было даже определить. Эксперты установили, что предметы имеют различную датировку, начиная примерно с 2800 г. до н. э. и кончая X в. н. э. Все было конфисковано.
Этот зубной врач был знаком Службе древностей. В 1977 г. он как археолог-любитель подал ходатайство о предоставлении ему лицензии на раскопки в Дашуре — поселении близ знаменитой пирамиды2 и царских погребений Древнего и Среднего царства. К счастью, лицензии ему не дали. Доктор Салех из Египетского музея в Каире рассказал мне, что найденная в чемоданах Матбули доска с рельефом доставлена в музей совершенно разрушенной, причем нет сомнения, что рельеф был ранее в полной сохранности, поскольку таким он отпечатался на лежавшем сверху куске пенопласта. Когда была повреждена доска, выяснить не удалось.
Находятся ли супруги Эль-Матбули в Англии или уже снова в Каире, кто знает?
2 июля 1979 г. в печати промелькнуло следующее сообщение: «Каир. Египетская полиция обнаружила у одной супружеской пары в Каире памятники культуры времен фараонов и Ислама стоимостью в четыре миллиона западногерманских марок. Они должны поступить на распродажу».
Методы хищений произведений искусства, история которых насчитывает 5000 лет, менялись, но неизменна была притягательность наживы для воровского мира Египта. С самого начала стремление к легкой жизни привело к зловещему союзу вора и укрывателя краденого. Древние египтяне почитали своих владык, но благоговение перед умершими никогда не было столь велико, чтобы они оставили в покое их гробницы. Алчность пересиливала страх мести божеств, которые охраняли мертвых. Ни две смертоносные тысячи ударов плеткой из пальмовых листьев, ни смерть от удушья в обрушившейся погребальной камере, ни самые хитроумные предосторожности не смогли удержать грабителей.
Дело начиналось тайно, и вор вначале действовал в одиночку. Но с успехом приходило благополучие, которое не удавалось скрыть от окружающих. Завистливые братья, любопытные соседи узнавали о тайных источниках достатка и раскрывали плутни гробокопателя; в итоге он был вынужден принять соглядатая себе в компаньоны. Так учреждался союз, «оправдывавший» себя в любую эпоху вплоть до нашей.
Во времена Древнего царства (начиная с III и кончая VII династией, т. е. во второй половине III тыс. до н. э.) укрыватель, как правило, был незначительным партнером. Он получал взятку за осведомленность, и его молчание ценилось так же, как те медные инструменты, которые он изготовлял. Однако, начав со вспомогательных ролей, укрыватель мало-помалу вырастал в независимую «личность», добивался влияния и становился главной фигурой3. Вор же остался простым исполнителем.
Поначалу члены сельских управ, главы стекольных мастерских в Фивах4 или влиятельные горожане извлекали выгоду из сотрудничества с миром грабителей гробниц; эти видные особы заботились о безопасности воровского мероприятия и об установлении связей с покупателями. Сеть продажных помощников расширялась и становилась все прочнее. В нее входили чиновники и предводители маджаев — отряда ливийских наемников (Маджаи — в египетских текстах название не только ливийских наемников, но и жителей Нубии; с эпохи Нового царства так стали именоваться стражники — «полицейские», независимо от их этнической принадлежности. —Прим. ред. ), которых не заботила вера египтян в наказание богов за нарушение покоя умерших. «Акционерное общество» гробокопателей росло, делалось все более организованным, приобретало купеческую респектабельность(5).
Теряющие власть фараоны, начиная с Рамсеса IV и кончая Рамсесом XI (т. е. до падения Нового царства, 1554—1080 гг. до н. э.), храмовые чиновники и жрецы все чаще стали сами осуществлять злодеяния по отношению к обожествленным мертвым и попустительствовать преступлениям(6). В XIX в. на смену им пришли почтенные люди, состоявшие на консульской службе; в наше время это древнее «сотрудничество» продолжают значительные персоны, влиятельные благодаря своему положению или принадлежности к респектабельной семье. Таким образом, в нелегальной международной торговле произведениями искусства ничто не меняется.
Как в давние времена грабитель тащил свою золотую добычу к укрывателю, который в надежном месте переплавлял драгоценности в бесформенные слитки, как в прошлом веке крестьяне, занимавшиеся раскопками, несли найденные в Файюме(7) папирусы знатоку, так и сегодня «ночные старатели» из Амарны(8) — работники хлопковых плантаций Бени-Суэйфа — несут свои клады солидному торговцу(9). Вороватый нильский паромщик, изготовляющий замшу кожевник, живущий впроголодь кочевник — все они могут быть сообщниками влиятельных укрывателей краденого, которые содержат их на доходы со своего ремесла.
Вор знает, что его постоянно обманывают, но он вынужден терпеть. Некоторое время тому назад один каирский торговец произведениями искусства заплатил служителю музея 15 египетских фунтов за украденную фигуру из обожженной глины, находившуюся среди погребальных приношений. Похититель лишился места в музее, а торговец, потомок старинного купеческого рода, и сегодня располагает лицензией. Неукоснительно соблюдается закон воровского мира: мелкую рыбешку преследуют, а крупным хищникам дают возможность скрыться.
У нас нет достоверных сведений о торговле украденными сокровищами в дохристианский период и об участии в ней египтян (Это предположение автора неверно. Известны случаи продажи самими египтянами наиболее ценившихся иноземцами памятников В этой торговле принимали участие даже египетские жрецы, не гнушавшиеся извлекать выгоду от продажи храмового имущества. — Прим. ред.). В результате известных в истории вторжений чужеземцев Египет сделался значительно беднее произведениями искусства. Персы, греки, римляне тащили понравившиеся им древности(10). Когда персидский царь Артаксеркс II (конец XXX династии, около 340 г. до н. э.) вторгся в Египет, его войска громили все вокруг(11). Ослепленный алчностью, он приказал отправить в Персию все сокровища, какие только можно было разыскать12. Август, первый римский император (27 г. до н. э. — 14 г. н. э.), приказал перевезти из Египта, житницы своих владений, в Рим и другие города Римской империи разные редкости и даже обелиски, но в этих грабительских деяниях ни один египтянин не участвовал. Возможно, какой-нибудь сельский житель, боясь пыток, постарался умилостивить персидских захватчиков, отдав им унесенную из царских гробниц вещицу; возможно, некий благородный фиванец и передал несколько слитков золота Гаю Корнелию Галлу (69—26 гг. до н. э.), римскому наместнику захваченного Египта, чтобы пощадили его жизнь и дом; но в дохристианском Египте черного рынка не было13.
Начало профессиональной торговли произведениями египетского искусства относится к XV в. и связано с возобновлением интереса к античному миру. Так, например, правитель Флоренции Козимо Медичи (1389—1464) собирал у себя во дворце сокровища дальних, таинственных стран, а юристы и клирики позднего средневековья хранили в своих коллекциях редкостей свитки папирусов, которые не могли прочесть, а также статуэтки с не поддающимися расшифровке надписями.
Издавна существует два вида торговли произведениями искусства. В одном случае каждый уважающий себя торговец настоятельно требует, чтобы для продажи законным образом поставлялись вещи известного происхождения и в первозданном виде. В другом случае речь идет только о наживе. Безразлично, откуда поступила вещь — об этом предусмотрительно не спрашивают: она будет продана по частям. Если даже вор повредил произведение искусства, его все равно купят — вид «товара» особого значения не имеет.
Однажды, по-видимому, во времена XVIII династии (1552—1306 гг. до н. э.), гробокопатели во время стремительного налета разбили стеклянную вазу, и осколки «драгоценного искусственного камня» пропали14. Однако через несколько лет они были проданы как стеклянные вставки, вынутые из золоченого саркофага, начальнику стекольных мастерских фиванского некрополя, а затем сбыты под видом ляпис-лазури, благородного полудрагоценного камня, какому-то ювелиру. Именно тогда мошенник почувствовал себя независимым и из простого укрывателя краденого сделался солидным торговцем произведениями искусства.
Около 400 лет (с 30 г. до н. э. по 395 г. н. э.) Египет был римской провинцией. Морские поездки через Средиземное море положили начало туризму и сопровождающей его торговле «сувенирами». Плывя под парусами вверх по величайшей реке мира, путешественники из Римской империи по пути восхищались старинными городами и деревнями, Долиной царей, поющим «колоссом Мемнона» «Колосс Мемнона» — одна из двух статуй Аменхотепа III, фланкировавших пилоны его заупокойного храма на западном берегу Фив На рассвете под воздействием ветра издавал поющий звук Греки считали его приветствием, посылаемым Мемноном, которому приписывалось изваяние, своей матери — богине утренней зари Эос — Прим ред О ярких впечатлениях от такой поездки напоминали в родном доме или дворце крохотные таинственные амулеты. То, что некогда было предано забвению под горячими песками пустыни, благодаря спросу сделалось вдруг ценным. Неустанные поиски богатого наследия предков привели сначала к небольшим сделкам с чужеземными путешественниками. Но затем раздалось раскатившееся по Нилу «грабь веселей!». Отныне одни завоеватели передавали эстафету другим, отправляя из страны бесконечные караваны со всем, что им нравилось. Египтяне не в силах были помешать императору Константину I (306—337 г. н. э.), прозванному за насаждение христианства «Великим», вывезти гранитные обелиски Тутмоса III, которые так и остались лежать на берегу моря мертвым грузом. Египтяне не могли воспрепятствовать и римскому императору Адриану (117—138гг. н. э.), который после поездки по стране привез целый корабль «сувениров».
Египетский народ ничего не мог предпринять против зловещего союза вора и укрывателя, ставшего неофициальной частью его истории. Взаимная защита, укрывательство сторон при первой же опасности, неписаные законы преступного мира оказались более действенными и прочными, чем государственные установления. Вор сегодня, как и прежде, всего лишь жалкая пешка в цепких лапах торговцев.
Не будет преувеличением утверждение, что со времен французского кардинала и государственного деятеля Жюля Мазарини (1602—1661), отправившего в Каир своего посланника Жана де Лаэ для установления связи с достойными доверия посредниками, чтобы пополнить личное собрание произведений искусства, внешняя сторона дела практически не изменилась. Как и прежде, подобные способы приобретения памятников старины подвластны законам, которые не могут быть известны непосвященному. Новичок в этом мире чувствует себя нелегко и постоянно подвергается риску.
Люди, причастные к нелегальной торговле предметами древности, как правило, связаны родственными узами или по крайней мере клятвенными обязательствами. На рынке господствуют две группы профессиональные коллекционеры и прошедшие огонь и воду торговцы. «Аукционы» происходят в затененных внутренних комнатах притонов крупнейших городов Египта. Если прежде стремившиеся к знаниям ученые еще находили формы законности в сомнительном деле приобретательства антиквариата, то сегодня страсть к сокровищам в витринах коллекций приводит в движение темное сообщество, численность членов которого трудно оценить даже приблизительно.
В 1798 г. император Наполеон Бонапарт прибыл с экспедиционным корпусом в Египет. Император любил, чтобы в ставке его окружали ученые. Они-то и начали систематические поиски следов минувшего. Так пробил час рождения египтологии.
Трудно себе даже представить размах сделок, касавшихся купли и продажи древних памятников в период с середины и до конца XIX в. Торговые агенты и ученые объединились в своего рода сообщество, ящики с добычей словно в магическом аттракционе исчезали с глаз флегматичных господ из египетских правительственных служб. Ложное утверждение, будто предметы древнеегипетского искусства получат шанс на спасение, если будут вывезены из страны, служило банальным оправданием для самого неприкрытого грабежа. Это истина, которой не желают внимать ни в научных кругах, ни среди торговцев произведениями искусства: крапленая карта мнимого спасения древностей появилась в тот мрачный момент, когда разграбление усыпальниц достигло наибольших размеров.
Но мы отнюдь не желаем принизить «достоинств» и нашего времени! В последние десятилетия из стран бассейна Средиземного моря ежегодно вывозятся культурные ценности на сумму в 7 млн. американских долларов. Интерпол с его штаб-квартирой в Сен-Клу близ Парижа только в 1971 г. наложил арест на 110 похищенных предметов, появившихся на рынке.
Культурные ценности второй из самых древних на земле развитых цивилизаций ( Одни ученые считают колыбелью древнейшей цивилизации Египет, другие— Шумер —Прим. ред) вошли в моду и привлекли к себе пристальное внимание. Так, на продаже каменной головы амарнской прицессы (XVIII династия; высота 21 сантиметр) японский торговец Мацуока получил прибыль в 30 000 фунтов стерлингов, а его соотечественник Майсуока скупил древностей на 50 000 фунтов. Аукцион состоялся 7 ноября 1977 г. у Сотби.
Опекунское отделение «Сенчури сити бэнк» в Лос-Анджелесе подняло большой шум вокруг продажи нескольких предметов из бывшего собрания Мансура15, которые предположительно относили ко времени Эхнатона и Нефертити (о подлинности этих памятников ученые спорят уже около тридцати лет). Но подлинные или фальшивые — вещи оценены семизначной цифрой. Дж. П. Фитцджеральд, помощник вице-президента «Сенчури сити», от имени лица, не пожелавшего назвать себя, предлагает к продаже голову Эхнатона высотой 12,5 сантиметра за 1 млн. долларов и фигурку принцессы размером всего в 10 сантиметров — за 3,5 млн.; это самые крупные суммы, которые когда-либо требовали за предметы египетского искусства16.
Непомерный рост числа подобных распродаж говорит о том, что столетия грабежа почти исчерпали «источники» новых поступлений древних памятников, на горькие размышления мафию наводит тот факт, что прежние страны-поставщики проявляют теперь большую сдержанность, и добывание нового товара становится делом, требующим изворотливости. Методы приобретения антиквариата носят беззастенчивый, а нередко преступный характер. Старый, испытанный метод заключался в том, что вещь поступала на рынок с вводящим в заблуждение легальным документом о ее приобретении. Авантюра приводила к блистательным результатам, если торговцам удавалось (зачастую не без сомнительных посулов) получить благоприятный отзыв на вещь у эксперта — ученого с именем. В настоящее время тип торговца произведениями древнего искусства, который прежде с воодушевлением играл роль честного посредника, вытесняется теми, кто распродает и оригиналы и подделки — главное, чтобы вещи были в моде.
Процесс купли-продажи на черном рынке подчиняется строгому распорядку. Всякое нарушение правил игры для клиента мафии может кончиться смертью. Примеры тому имеются. Покупатель должен тщательно обдумать каждый свой шаг, начиная от осведомителя и кончая продавцом, чтобы соблюсти законы «фирмы». Если он вызовет самое легкое недоверие осведомителя или связаться с главой банды не удастся, партнеры по торговле перестанут с ним знаться. Все важные сведения мгновенно распространяются в тесном кругу агентов и торговцев. Новичок, совершивший несколько ошибок, о которых он, возможно, и понятия не имеет, будет отстранен от всех дел на долгие годы. Ничего, кроме убытка, он не получит.
Скупщики из самых разных стран, приобретающие древнеегипетские вещи, владеют, конечно, приемами своего ремесла. Это люди всеведущие, у них «хорошая репутация», их платежеспособность бесспорна. Новичок может вступить в этот круг людей, ворочающих ценностями, лишь имея рекомендацию от поручителя, который хорошо известен банде. Самый тугой бумажник или толстенная чековая книжка не откроют здесь ни одной двери. Превыше всего здесь вера и доверие — в том смысле, в каком их понимает мафия.
Одному египтологу, долгое время скупавшему для музея египетские древности, я обязан знанием самых интимных подробностей о тех кругах, куда простой смертный едва ли проникнет. Началось все так: мой знакомец нежданно-негаданно получил письменное сообщение о том, что один каирский делец объявляет о продаже предмета, представляющего особый интерес; в письме содержалось его краткое описание. Цена не указывалась.
Мой информатор дал понять посыльному, что хочет установить связь с продавцом. Ответ из Каира гласил, что такого-то числа встреча может быть организована. Однако для этого следует сообщить адрес отеля информатора. В назначенный срок мой знакомый вылетел в Каир, где ему вручили оставленное до востребования письмо. В письме сообщалось, что на следующий день в указанное время перед отелем его будет ждать некий господин. Он представится условным именем. То, что произошло затем, выглядит как приключение, которое могло бы послужить Конан Дойлу в качестве завязки дела для его Шерлока Холмса. Поэтому я просто приведу рассказ моего знакомца-египтолога.
«Когда в указанное время, т. е. в 22 часа 30 минут, я очутился у входа в отель, ко мне подошел хорошо одетый египтянин, назвал условное имя и пригласил меня следовать за ним на такую-то улицу к такому-то дому, чтоб сесть там в ожидавшую нас машину. В машине, кроме шофера, нас ждал еще какой-то человек, который не представился. После четверти часа езды по ночному Каиру мы остановились неподалеку от вокзала Баб-эль-Луг, где к нам подсел уже знакомый мне посыльный.
Мы тепло поздоровались, однако о том, что будет дальше, не проронили ни слова. Во время езды египтяне хранили молчание, только раз один из них протянул другому пачку сигарет.
С улицы, идущей вдоль Нила, мы свернули в темный боковой квартал. Здесь, в узком, безлюдном переулке, перед каким-то скудно освещенным притоном, закончилась наша поездка. Мы вышли вместе со знакомым посыльным и тем египтянином, что зашел за мной в отель, а шофер и сопровождающий остались в машине. Втроем вошли в очень тесное помещение, освещавшееся потрескивающей в патроне тусклой желтой лампой без абажура. Убранство комнаты состояло из двух-трех стульев, скамьи, темного, в пятнах зеркала и высокого прилавка, облицованного белой и голубой плиткой. Гостей в заведении не было, только один молодой египтянин вытирал чашки за стойкой, да еще рослый человек в серой куртке поверх бледно-голубой галабеи ( Галабея — одежда крестьянина (феллаха), длинная (до лодыжек) рубаха из хлопчатобумажной ткани с широкими рукавами, без воротника и пояса. — Прим. ред.) сидел на корточках около стола, положив на него короткую толстую дубинку. Проходя мимо, я заметил, что на верхний конец дубинки надет обод шарикоподшипника. Через дверь, находившуюся слева от прилавка и занавешенную чем-то вроде гардины, мы прошли в следующее, также тесное помещение. Занавеска на узкой двери позади нас не опустилась, и мне бросилось в глаза, что человек с палицей занял пост на скамье перед дверью.
Торговец сидел на диване, но при моем появлении быстро встал, одной рукой дружески приветствуя меня крепким рукопожатием, а другой застегивая среднюю пуговицу хорошо сшитого бежевого пиджака. Он пригласил сесть меня и своих сотрудников, вежливо справился о моей поездке и спросил, как обстоят дела у нас в Западной Германии. Цветистая египетская вежливость не помешала ему положить рядом на тумбочку револьвер. Начиналось вполне откровенное обсуждение покупки.
Мне предложили профессионально изготовленные фотографии предмета: вид спереди, вид сбоку. После того как я основательно изучил фотографии, меня спросили, интересует ли меня цена.
Я ответил вопросом на вопрос: нельзя ли подробнее поговорить о цене? Последовало ясное «нет», хотя продавец согласился взять на себя пересылку вещи, а также оплату стоимости таможенной декларации, в которую входила, разумеется, и сумма, предназначавшаяся для взятки надежному человеку в таможне. Расходы по доставке вещи в ФРГ также были взяты другой стороной на себя. Приобрести предложенный предмет было в высшей степени важно для моего заказчика, а его цена, при учете всех транспортных расходов, казалась вполне приемлемой. Поэтому, произведя необходимую экспертизу, я дал согласие на покупку. О процедуре оплаты не было сделано никаких записей. После обследования предмета данное мною устное согласие сочли достаточным.
Разговор длился полчаса. Мне обещали дать возможность осмотреть предмет на следующий день (в неизвестном мне месте) и в течение двух дней принять окончательное решение. Вместе со своими сопровождающими я вернулся в отель.
На следующий день около 12 часов посыльный на такси доставил меня на площадь Эль-Атаба. Среди запутанных переулков у рынка Хан-эль-Халили в мастерской гравировщика по серебру я имел предостаточно времени для проведения экспертизы означенного предмета. Окончательное свое согласие я сообщил посыльному. На заключительной стадии сделки торговец не появлялся.
Два месяца спустя мой заказчик получил в немецкой таможне посылку из Каира и официально оформленные бумаги. Таможенная декларация гласила: «Разрешенный к вывозу предмет египетского искусства». Эта запись позволила драгоценной вещи пересечь границу.
Оплата нового приобретения последовала лишь через полгода; о способе, каким она была осуществлена, я, разумеется, не могу распространяться».
Так изысканно торгуют в Египте наших дней.
|
|
© Historik.ru 2001-2018 При копировании материалов проекта обязательно ставить ссылку на страницу источник: http://historik.ru/ "Книги по истории" |
