[ Всемирная история | Библиотека | Новые поступления | Энцикопедия | Карта сайта | Ссылки ]

---

Глава двадцатая. От Вислы до Одера.

В конце сентября 1944 года я вернулся из Болгарии в Ставку. Через несколько дней Верховный поручил мне срочно выехать в район Варшавы на участки 1-го и 2-го Белорусских фронтов.

Необходимо было выяснить обстановку в самой Варшаве, где жителями города незадолго до этого было поднято восстание против фашистских захватчиков. Немецкое командование с особой жестокостью расправлялось с восставшими, подвергало зверским репрессиям и мирное население. Город был разрушен до основания. Под его обломками погибли тысячи мирных жителей.

Было установлено, что командование фронта, командование 1-й армии Войска Польского заранее не были предупреждены руководителем восстания Бур-Комаровским о готовящемуся выступлении варшавян. С его стороны не было сделано никаких попыток увязать их действия с действиями 1-го Белорусского фронта. Командование советских войск узнало о восстании постфактум от местных жителей, перебравшихся через Вислу. Не была предупреждена об этом заранее и Ставка Верховного Главнокомандования.

По заданию Верховного к Бур-Комаровскому были посланы два парашютиста-офицера для связи и согласования действий, но он не пожелал их принять.

Чтобы оказать помощь восставшим варшавянам, советские и польские войска были переправлены через Вислу и захватили в Варшаве часть набережной. Однако со стороны Бур-Комаровского вновь не было предпринято никаких попыток установить с нами взаимодействие. Примерно через день немцы, подтянув к набережной значительные силы, начали теснить наши части. Создалась тяжелая обстановка. Мы несли большие потери.

Обсудив создавшееся положение, и не имея возможности овладеть Варшавой, командование фронта решило отвести войска с набережной на свой берег.

Я установил, что нашими войсками было сделано все, что было в их силах, чтобы помочь восставшим, хотя, повторяю, восстание ни в какой степени не было согласовано с советским командованием.

Все время - до и после вынужденного отвода наших войск - 1-й Белорусский фронт продолжал оказывать помощь восставшим, сбрасывая с самолетов продовольствие, медикаменты и боеприпасы. В западной прессе, я помню, по этому поводу было немало ложных сообщений, которые вводили в заблуждение общественное мнение.

В первых числах октября я прибыл в 47-ю армию генерала Ф. И. Перхоровича, которая вела наступательные бои между Модлином и Варшавой. Армия эта, наступавшая по равнинной местности, несла большие потери и находилась в крайне переутомленном и ослабленном состоянии. Не лучше обстояло дело и в соседней 70-й армии, сражавшейся на участке Сероцк - Пултуск.

Мне была непонятна оперативная цель этого наступления, сильно изматывающего наши войска. К. К. Рокоссовский был со мной согласен, но Верховный требовал выхода 47-й армии на Вислу на участке Модлин - Варшава и расширения плацдармов на реке Нарев.

Позвонив Верховному и доложив обстановку, я просил его разрешения прекратить наступательные бои на участке 1-го Белорусского фронта, поскольку они были бесперспективны, и дать приказ о переходе войск правого крыла 1-го Белорусского фронта и левого крыла 2-го Белорусского фронта к обороне, чтобы предоставить им отдых и произвести пополнение.

- Вылетайте завтра с Рокоссовским в Ставку, поговорим на месте, - ответил Верховный. - До свидания.

Во второй половине следующего дня мы с К. К. Рокоссовским были в Ставке.

Кроме Верховного, там находились А. И. Антонов, В. М. Молотов и Г. М. Маленков.

Поздоровавшись, И. В. Сталин сказал:

- Ну, докладывайте!

Я развернул карту и начал докладывать. Вижу, И. В. Сталин нервничает: то к карте подойдет, то отойдет, то опять подойдет, пристально поглядывая то на меня, то на карту, то на К. К. Рокоссовского. Даже трубку отложил в сторону, что бывало всегда, когда он начинал терять хладнокровие и был чем-нибудь недоволен.

- Товарищ Жуков, - перебил меня В. М. Молотов, - вы предлагаете остановить наступление тогда, когда разбитый противник не в состоянии сдержать напор наших войск. Разумно ли ваше предложение?

- Противник уже успел создать оборону и подтянуть необходимые резервы, - возразил я. - Он сейчас успешно отбивает атаки наших войск. А мы несем ничем не оправданные потери.

- Вы поддерживаете мнение Жукова? - спросил И. В. Сталин, обращаясь к К. К. Рокоссовскому.

-- Да, я считаю, надо дать войскам передышку и привести их после длительного напряжения в порядок.

- Думаю, что передышку противник не хуже вас использует, - сказал Верховный. - Ну, а если поддержать 47-ю армию авиацией и усилить ее танками и артиллерией, сумеет ли она выйти на Вислу между Модлином и Варшавой?

- Трудно сказать, товарищ Сталин, - ответил К. К. Рокоссовский. - Противник также может усилить это направление.

- А вы как думаете? - обращаясь ко мне, спросил Верховный.

- Считаю, что это наступление нам не даст ничего, кроме жертв, - снова повторил я. - А с оперативной точки зрения нам не особенно нужен район северо-западнее Варшавы. Город надо брать обходом с юго-запада, одновременно нанося мощный рассекающий удар в общем направлении на Лодзь - Познань. Сил для этого сейчас на фронте нет, но их следует сосредоточить. Одновременно нужно основательно подготовить к совместным действиям и соседние фронты на берлинском направлении.

- Идите и еще раз проверьте ваши предложения, - остановил меня И. В. Сталин.

Мы с К. К. Рокоссовским вышли в библиотечную комнату и опять разложили карту. Но не успели мы, как следует расположиться, как нас снова вызвали в кабинет Верховного:

- Мы тут посоветовались и решили согласиться на переход к обороне наших войск, - сказал Верховный. - Что касается дальнейших планов, мы их обсудим позже. Можете идти.

С К. К. Рокоссовским мы расстались молча, каждый занятый своими мыслями. Я отправился в Наркомат обороны, а Константин Константинович - готовиться к отлету в войска фронта.

На другой день Верховный позвонил мне:

- Как вы смотрите на то, чтобы руководство всеми фронтами в дальнейшем передать в руки Ставки?

Я понял, что он имеет в виду упразднить представителей Ставки для координирования фронтами.

- Да, количество фронтов уменьшилось, - ответил я. - Протяжение общего фронта также сократилось, руководство фронтами упростилось, и имеется полная возможность управлять фронтами непосредственно из Ставки.

- Вы это без обиды говорите?

- А на что же обижаться? Думаю, что мы с Василевским не останемся безработными, - пошутил я.

В тот же день вечером Верховный вызвал меня к себе и сказал:

- 1-й Белорусский фронт находится на берлинском направлении. Мы думаем поставить вас на это направление.

Я ответил, что готов командовать любым фронтом.

- Вы и впредь останетесь моим заместителем, - сказал И. В. Сталин. - Я сейчас поговорю с Рокоссовским.

Объявив Константину Константиновичу о своем решении, И. В. Сталин предложил ему перейти на 2-й Белорусский фронт.

В конце октября 1944 года в Ставке при участии некоторых членов Государственного Комитета Обороны и начальника Генерального штаба рассматривался вопрос о завершающих операциях Великой Отечественной войны.

Коммунистическая партия, по-прежнему сплачивая и объединяя усилия народа вокруг главной цели - скорейшей победы над врагом, в то же время все большее значение придавала созданию условий для всестороннего послевоенного восстановления хозяйства и быстрого перехода к мирному строительству.

Успешно решались топливно-энергетические проблемы, в значительных размерах возрастал выпуск чугуна, проката стали, станков, тракторов, вступали в строй многие десятки доменных и мартеновских печей и мощных прокатных станов.

Люди в тылу, радуясь победам на фронте, удваивали и утраивали свои усилия. С исключительным энтузиазмом народ поднимал из руин заводы и фабрики, восстанавливал транспорт и затопленные шахты, засевал землю, еще не остывшую от пламени сражений, пропитанную кровью советских людей.

На растущее народное хозяйство все более прочно опиралась Красная Армия. Увеличился размах военных действий, возросли темпы наступления, требования к военной промышленности повысились - и они были полностью удовлетворены.

В 1944 году танков и самоходно-артиллерийских орудий было произведено 29 тысяч, самолетов - более 40 тысяч. В два-три раза возрастало поступление на фронт тяжелых танков ИС-2 со 122-миллиметровой пушкой, модернизированных средних танков Т-34, истребителей ЯК-3, штурмовиков ИЛ-10, скоростных бомбардировщиков ТУ-2.

Все это была превосходная военная техника, созданная талантливыми конструкторами, поставленная на массовое производство и по своим тактико-техническим данным превосходящая не только немецкие, но и другие зарубежные боевые машины.

Успехи советской экономики позволили обеспечить всем необходимым уже не только Советские Вооруженные Силы, но и оказать помощь вооружением народам Центральной и Юго-Восточной Европы в их освободи­тельной борьбе. В частности, Войску Польскому Советский Союз за время Великой Отечественной войны пере­дал 8340 орудий и минометов, 630 самолетов, 670 танков и само хо дно-артиллерийских установок, свыше 406 тысяч винтовок и автоматов, большое количество транспорт­ных машин, средств связи и различного снаряжения. Вой­ска Югославии получили за это время 5800 орудий и минометов, около 500 самолетов, 69 танков, более 193 тысяч винтовок, карабинов и автоматов, свыше 15,5 ты­сячи пулеметов (Освободительная миссия Советских Вооруженных Сил во второй мировой войне. М., Политиздат, 1974).

Враг отброшен за государственную границу

К тому времени советские войска завершили изгнание немецко-фашистских войск с территории Советского Со­юза, восстановили государственную границу СССР (за исключением Курляндии) и частично перенесли боевые действия на территорию Германии и восточноевро­пейских государств.

2-й и 1-й Прибалтийские фронты занимали рубежи по линии Тукумс - Мемель (исключительно) - река Неман до Юрбурга.

3-й и 2-й Белорусские фронты занимали оборону по ли­нии Юрбург - Августовский канал - Ломжа - Сероцк, имея на реке Нарев два плацдарма.

1-й Белорусский и 1-й Украинский фронты занимали рубежи по линии предместье Варшавы Прага - река Висла - Ясло.

Эти два фронта занимали три крупных плацдарма в районах Магнушев, Пулава, Сандомир.

Далее фронт советских войск проходил по линии Левице-Эстергом - озеро Балатон - Печ.

Затем фронт уже занимали части болгарской армии. На рубеж Вуковар - Чачак - Сплит до Адриатического моря вышла Югославская народно-освободительная ар­мия, во главе которой был маршал Иосип Броз Тито.

Войска США, Англии и Франции, заняв Францию, Бельгию и часть Голландии, вышли на линию от устья реки Маас в Голландии и далее к границам Германии до Швейцарии, вплотную подойдя к укрепленному рубежу так называемой линии Зигфрида.

Для фашистской Германии наступила тяжелая пора. К концу 1944 года производство вооружения стало резко падать. Германия оказалась зажатой с востока, юго-востока и запада. Можно сказать, к концу 1944 года она попала в стратегическое окружение, выход из которого найти было очень трудно. Надежды на помощь и под­держку западных империалистических кругов не оправда­лись, а мощь Красной Армии день ото дня все более возрастала.

Сколько ни приходилось нам в этот период опраши­вать пленных немцев, мы не встречали таких, кто бы еще верил в возможную победу Германии. Все они заявляли: «Германия капут», «Гитлер капут». Однако Гитлер про­водил одну тотальную мобилизацию за другой. Фашисты беспощадно подавляли малейшее недоверие к своему ре­жиму и всякое инакомыслие. Особенно жестокие расправы проводило гестапо после покушения на Гитлера 20 июля 1944 года.

18 октября был введен в действие указ германского правительства об образовании фольксштурма (народно­го ополчения), в который призывались лица в возрасте от 18 до 60 лет. Это ополчение под началом Гиммлера должно было служить резервной армией.

Мы хорошо знали, что немецкий фольксштурм не сможет выдержать ударов нашей опытной и хорошо вооруженной кадровой армии. Гитлеровцы создали даже женский вспомогательный корпус. Все эти меры были актом отчаяния, и нам было ясно: Германия напрягает последние силы, пытаясь оттянуть неизбежную ката­строфу.

Однако к концу 1944 года гитлеровское командование было еще способно вести серьезные оборонительные сра­жения, оказывать активное сопротивление. В вооружен­ных силах противника все еще насчитывалось свыше 9,4 миллиона человек, при этом в действующей армии - 5,4 миллиона. Как и раньше, гитлеровское командование и теперь, на завершающем этапе, держало на Восточном фронте большую часть своих сил: 3,7 миллиона человек, более 56 тысяч орудий и минометов, свыше 8 тысяч танков и штурмовых орудий, 4,1 тысячи самолетов.

При этом нужно учесть, что линия советско-германского фронта сократилась почти вдвое, и потому плотность оборрны вражеских войск была высокой.

Советские войска к тому времени превосходили врага по всем показателям. Наша действующая армия к исхо­ду 1944 года насчитывала 6,7 миллиона человек. У нее было 107,3 тысячи орудий и минометов, 2677 реактивных установок, 12,1 тысячи танков и самоходно-артиллерийских установок, более 14,7 тысячи боевых самолетов.

Только благодаря дальновидной политике и уверен­ному руководству партии, преимуществу социалистиче­ской системы, самоотверженному труду и колоссальному напряжению советских людей к исходу войны могла выйти к границе Советского Союза такая могучая армия. Нелегко далась нашему народу эта победа - добиться столь разительного преимущества его вооруженных сил над врагом.

В это время наша боевая мощь усилилась польскими, чехословацкими, румынскими и болгарскими войсками, которые успешно громили фашистов. Их общая числен­ность к началу 1945 года составляла 347 тысяч человек, они имели около 4000 орудий и минометов и около 200 танков.

В составе 3-го Белорусского фронта героически сража­лись французские летчики авиационного полка «Нормандия - Неман».

На Западе американские, английские и французские войска имели 76 хорошо укомплектованных и отлично вооруженных дивизий и 15 отдельных бригад, 16100 танков и самоходно-артиллерийских установок, более 16,7 тысячи боевых самолётов. Этим силам немецкое командование противопоставило всего лишь 74 крайне малочисленные и плохо подготовленные дивизии и три отдельные бригады, 3,5 тысячи танков и штурмовых орудий, до 2700 боевых самолетов.

Следовательно, союзники уже вскоре после открытия второго фронта превосходили противника по числу лю­дей в 2 раза, по танкам - в 4 раза, по самолетам - в 6 раз.

Против 22 дивизий союзных войск в Италии немцы имели 31 малоукомплектованную дивизию.

После всестороннего анализа обстановки и возможно­стей всех борющихся сторон Ставка Верховного Главно­командования решила подготовить и провести в начале 1945 года на всех стратегических направлениях мощные наступательные операции со следующими основными задачами:

- разгромить восточно-прусскую группировку и овладеть Восточной Пруссией;

- разгромить противника в Польше, Чехословакии, Венгрии, Австрии;

- выйти на рубеж в устье реки Вислы - Бромберг (Быдгощ) - Познань - Бреслау (Вроцлав) - Моравска-Острава - Вена.

Было решено главные усилия завершающей кампании сосредоточить на варшавско-берлинском направлении, там, где должен был наступать 1-й Белорусский фронт. Уничтожение курляндской группы (16-й и 18-й армий) противника возлагалось на 2-й и 1-й Прибалтийские фронты и Балтийский флот, которые должны были не допустить переброску сил, прижатых к Балтийскому морю, на другие фронты.

В этот период у Ставки имелся неплохо налаженный контакт с главным командованием экспедиционных союз­ных войск на Западе. Нам было известно, что американ­ское, английское и французское командования готовили наступательную операцию с целью разгрома немцев в районах Рура и Саара и выхода своих войск в централь­ные районы Германии. В южном и юго-восточном стра­тегических направлениях ими планировалось нанесение вспомогательных ударов.

Здесь следует отметить одну существенную деталь. Берлин в это время находился от советского фронта и фронта союзников почти на одинаковом расстоянии. И не случайно У. Черчилль в своих мемуарах не раз упоми­нал о Берлине как желательном объекте для захвата союзническими войсками, хотя взятие Берлина, согласно договоренности между главами правительств, входило в функцию советских войск.

Координация действий союзных и советских войск в этот период осуществлялась главным образом путем взаимной передачи данных верховным командованием сторон.

Я должен сказать, что И. В. Сталин в то время доверял информации Д. Эйзенхауэра. Все данные о пла­нах и действиях наших войск Генеральный штаб переда­вал через военные миссии США и Англии. Кроме того, главы правительств периодически обменивались посла­ниями по принципиальным вопросам действий сторон.

Из переписки с президентом Ф. Рузвельтом видно, что в это время была достигнута полная ясность в осуществ­лении соглашений между СССР и США как в отношении поставок по ленд-лизу, так и в области стратегических вопросов.

Этого нельзя было сказать об У. Черчилле. В его письмах не было откровенности, чувствовалась какая-то затаенность, настойчивое стремление к захвату централь­ных районов Германии. Это, естественно, заставляло Советское правительство быть более настороженным.

Я не считаю нужным здесь приводить переписку меж­ду У. Черчиллем, Ф. Рузвельтом и И. Сталиным, так как она опубликована. Если ее внимательно перечитать се­годня, станет еще более очевидным, как вынашивал У. Черчилль свои замыслы послевоенного устройства государств Центральной Европы, во главе которых дол­жны были встать правительства, зависимые от империа­листического Запада.

В конце октября и начале ноября 1944 года мне приш­лось по заданию Верховного Главнокомандующего осно­вательно поработать над основными вопросами завер­шающей кампании войны, и прежде всего над планами операций на берлинском направлении.

Должен с удовлетворением отметить, что наш Гене­ральный штаб в этот период стоял на большой высоте в искусстве планирования крупных стратегических насту­пательных операций.

Анализируя обстановку, Генштаб правильно считал, что наибольшее сопротивление враг окажет нашим вой­скам на берлинском направлении. Подтверждением этому служили крайне малые результаты наступательных действий наших войск в октябре (3, 2-го и 1-го Белорус­ских фронтов) и их вынужденный переход к обороне в первых числах ноября 1944 года на западном стратегиче­ском направлении.

Я целиком был согласен с Генштабом, с его глав­ными операторами А. И. Антоновым, С. М. Штеменко, А. А. Грызловым и Н. А. Ломовым, которые на всех этапах работы оперативного управления показали себя выдающимися знатоками оперативно-стратегического планирования.

По мнению Генштаба, в первую очередь должны бы­ли начать наступление наши южные фронты на венском направлении. Это неизбежно заставило бы германское командование перебросить значительные силы, стоявшие против наших западных фронтов, для укрепления юго-восточного стратегического направления, от которого зависела судьба юга и юго-востока Германии.

При рассмотрении плана наступления фронтов на за­падном направлении возникал серьезный вопрос о Вос­точной Пруссии, где противник имел крупную группиров­ку и сильно развитую оборону, опиравшуюся на долго­временные инженерные сооружения, труднопроходимую местность и крепкие каменные постройки населенных пунктов и городов.

Пришлось с сожалением констатировать тот промах, который допустил Верховный, не приняв предложение, сделанное еще летом, об усилении фронтов, действовав­ших на восточно-прусском направлении. Как помнит чи­татель, оно строилось на том, чтобы с ходу сломать оборону противника при успешном развитии Белорус­ской операции. Теперь вражеская группировка в Восточной Пруссии могла серьезно угрожать нашим войскам при наступлении на берлинском направлении.

Точно не помню, 1 или 2 ноября меня и А. И. Антоно­ва вызвал Верховный для рассмотрения плана зимних операций. Докладывал проект А. И. Антонов, согласовав его предварительно со мной. И снова Верховный не счел нужным согласиться с нашим общим предложением уси­лить еще одной армией 2-й Белорусский фронт для раз­грома восточно-прусской группировки. Мы предлагали взять эту армию за счет Прибалтийских фронтов, кото­рым, по нашему мнению, следовало бы перейти к оборо­не, блокировав 16-ю и 18-ю армии курляндской группы противника.

После ноябрьских праздников мы вместе с Геншта­бом занялись подробной разработкой плана наступления войск 1-го Белорусского фронта.

К этому времени командование и штаб 1-го Белорус­ского фронта уже представили в Генштаб свои основные соображения о проведении операции, которые в осно­вном отвечали обстановке. О них у нас были неодно­кратные разговоры с К. К. Рокоссовским и М. С. Малининым.

Как уже говорилось, я не был согласен с фронталь­ным ударом на Варшаву через реку Вислу, о чем доложил Верховному Главнокомандующему. Верховный утвердил мое предложение.

15 ноября я выехал в Люблин, где мне был передан приказ о назначении командующим 1-м Белорусским фронтом (членом Военного совета фронта был генерал К. Ф. Телегин), а К. К. Рокоссовский этим же приказом назначался командующим 2-м Белорусским фронтом. Здесь, в Люблине, я встретился с Б. Берутом и другими руководителями Польской рабочей партии и Националь­ного комитета освобождения Польши.

16 ноября я вступил в командование 1-м Белорусским фронтом, К. К. Рокоссовский в этот же день выехал на 2-й Белорусский фронт.

До конца ноября штаб фронта во главе с М. С. Малининым отрабатывал план наступления и готовил необ­ходимые заявки Ставке Верховного Главнокомандова­ния на дополнительные войска и материальные средства. Штабом фронта, штабом тыла фронта и командующими родами войск был проделан титанический труд по расче­там сил и средств на предстоящую операцию.

В конце ноября план был утвержден. Твердых сроков начала наступательных операций Верховным названо не было, однако была указана ориентировочная готовность к 15-20 января.

Поставленные задачи и сроки требовали большой и сложной работы в войсках, штабах, тыловых органах и командных инстанциях.

Подготовка Висло-Одерской операции в значительной степени отличалась от подготовки предыдущих операций подобного масштаба, проводимых на нашей территории. Раньше мы получали хорошие разведывательные сведе­ния от наших партизанских отрядов, действовавших в тылу врага. Здесь их у нас не было.

Теперь нужно было добывать данные о противнике главным образом с помощью агентурной и авиационной разведки и разведки наземных войск. На эту важную сторону дела было обращено особое внимание командо­вания штабов всех степеней.

Наши тыловые железнодорожные и грунтовые пути теперь проходили по территории Польши, где, кроме настоящих друзей и лояльных к нам жителей, имелась и вражеская агентура. Новые условия требовали от нас особой бдительности, скрытности сосредоточений и пере­группировок войск.

К тому времени армейские партийные организации по указанию ЦК провели большую разъяснительную работу относительно поведения наших войск за рубежом, куда мы шли не как завоеватели, а как освободители от враже­ской оккупации. Во всех частях войск фронта надлежало еще шире развернуть воспитательную работу, чтобы с самого начала нашего пребывания в Польше не было каких-либо непродуманных актов со стороны наших солдат и офицеров.

С органами местной власти и польской обществен­ностью у нас установились нормальные взаимоотноше­ния, и они помогали нам, чем могли. В свою очередь, наши войска делились с поляками всем, что имели. Так с первых шагов, с первых встреч закладывался фундамент братской дружбы советского и польского народов, испы­тавших тяжесть оккупации врага.

Чтобы сделать подготовку операции более целеустрем­ленной, Военный совет фронта решил провести игру, отражающую предстоящую операцию. Были привлечены все командующие армиями, члены Военных советов, начальники штабов, командиры отдельных корпусов, заме­ститель командующего по тылу фронта, командующие и начальники родов войск и служб. Штаб фронта блестяще справился с подготовкой этой игры, и она прошла инте­ресно и поучительно. Здесь же были доложены руко­водством тыла фронта и тщательно обсуждены вопросы материально-технического обеспечения.

Командующие армиями, в свою очередь, также прове­ли игры в армейском масштабе. Все это, особенно обсу­ждение вопросов, связанных с предстоящей операцией, помогло всему руководящему составу глубже уяснить роль каждого и добиться полного понимания относи­тельно взаимодействия со своими соседями, авиацией, подвижными войсками, артиллерией и инженерными войсками.

В связи с тем, что операция нашего фронта разверты­валась с двух сравнительно небольших плацдармов, на которых сосредоточивалось громаднейшее количество войск, организация армейских и войсковых тылов была особенно сложна. Это усугублялось еще и тем, что при развитии операции мы должны были некоторое время снабжать войска всем необходимым для боя и жизни только через плацдармы, имевшие крайне ограниченные грунтовые пути.

Чтобы установить более тесное взаимодействие меж­ду плацдармами, в штабе 69-й армии генерала В. Я. Колпакчи 4 января была проведена игра с командирами всех соединений армии. Для участия в ней я пригласил коман­дующих 8-й гвардейской армией В. И. Чуйкова, 5-й удар­ной армией Н. Э. Берзарина и командующих 1-й и 2-й гвардейскими танковыми армиями М. Е. Катукова и С. И. Богданова с их начальниками штабов.

В конце декабря мне пришлось еще раз слетать в Ставку для обсуждения с Верховным ряда вопросов, связанных с окончательным утверждением общего плана завершающих операций.

Замысел Ставки Верховного Главнокомандования от­носительно этих операций на западном стратегическом направлении окончательно сложился в конце ноября 1944 года. Заблаговременное определение стратегического плана дало возможность фронтам с особой тщатель­ностью продумать все оперативно-стратегические, политические и материальные вопросы.

Прежде чем нанести удар непосредственно по Берлину, намечалось осуществить на западном стратегическом направлении две крупные наступательные операции: одну - в Восточной Пруссии силами 2-го и 3-го Белорус­ских фронтов, а вторую - на варшавско-берлинском на­правлении. Последняя поручалась войскам 1-го Белорус­ского и 1-го Украинского фронтов.

1-й Белорусский фронт должен был нанести удар в общем направлении на Познань. 1-й Украинский фронт имел задачу выйти на Одер (Одра) к северо-западу от Глогау (Глогув), Бреслау (Вроцлав), Ратибор (Рацибуж). 2-й Белорусский фронт полностью был нацелен против восточно-прусской группировки противника. Основные его силы, решавшие задачу по отсечению этой группиров­ки, до начала февраля вели бои в Восточной Пруссии. Армии левого крыла 2-го Белорусского фронта с выхо­дом на нижнюю Вислу, севернее Бромберга (Быдгощ), должны были перейти к обороне.

Ближайшая оперативная цель 1-го Белорусского фронта сводилась к тому, чтобы прорвать оборону про­тивника одновременно на двух направлениях и, разгро­мив варшавско-радомскую группировку, выйти на мери­диан Лодзи. В дальнейшем намечалось наступать в об­щем направлении на Познань до рубежа Бромберг (Быдгощ) - Познань и южнее, где войти в тактическую связь с войсками 1-го Украинского фронта.

Последующее продвижение тогда не планировалось, так как Ставка не могла знать заранее, как именно сло­жится обстановка с выходом войск 1-го Белорусского фронта на линию Бромберг (Быдгощ) - Познань. Наступление 2-го Белорусского фронта могло задержать­ся, и в этом случае поставленная Верховным Главнокомандованием цель по обходу и изоляции восточно-прусской группировки могла быть не выполнена. И тогда 1-му Белорусскому фронту, возможно, пришлось бы зна­чительную часть своих сил бросить на север для оказания помощи 2-му Белорусскому фронту.

Что касается соседа слева, то мы были уверены, что он не отстанет. 1-й Украинский фронт по своим силам почти был равен 1-му Белорусскому. К тому же оба фронта наносили почти смежные удары. Исходя из этого, мы полагали, что нам не придется развертывать свои силы в южном направлении. Ставка также не предусмат­ривала поворота группировки 1-го Белорусского фронта в юго-западном и южном направлениях.

Это и невозможно было намечать в условиях, когда операция планировалась на глубину в несколько сот ки­лометров, а вражеское командование имело полную воз­можность маневрировать своими резервами. Например, перебросить дополнительные силы с Запада, взять их от блокированной курляндской группировки, наконец, ма­неврируя по фронту, собрать необходимые силы на од­ном из участков и оказать нам активное про­тиводействие.

Итак, Ставка считала, что решение о том, как дейст­вовать войскам 1-го Белорусского фронта после выхода на линию Бромберг (Быдгощ) - Познань, будет принято позже, в зависимости от обстановки.

Операция 1-го Белорусского фронта вначале называ­лась Варшавско-Познанской, а когда войска фронта выш­ли на Одер в районе Кюстрина, она получила наименова­ние Висло-Одерской.

Операция строилась по следующему плану. Главный удар наносился с магнушевского плацдарма силами 5-й ударной, 61-й и 8-й гвардейской армий, 1-й и 2-й гвардей­ских танковых армий. Кроме того, из-за правого фланга 61-й армии генерала П. А. Белова после преодоления реки Пилицы вводились основные соединения 1-й армии Войска Польского под командованием генерала Стани­слава Поплавского, которые нацеливались на Варшаву.

После преодоления реки Пилицы 61-я армия наступа­ла в обход Варшавы с запада в общем направлении на Сохачев, имея в виду частью сил ударить на Варшаву с запада. 5-я ударная армия генерала Н. Э. Берзарина после прорыва обороны противника наносила удар в общем направлении на Озоркув и далее на Гнезно. 8-я гвардейская армия генерала В. И. Чуйкова после прорыва наступала левее 5-й ударной армии в общем направлении на Лодзь и далее на Познань.

2-я гвардейская танковая армия генерала С. И. Богда­нова, войдя в прорыв на участке 5-й ударной армии, стремительно выходила в район Сохачева с задачей отре­зать пути отхода варшавской группировки, после чего наступала на Кутно, Гнезно. 1-я гвардейская танковая армия генерала М. Е. Катукова, вводимая в прорыв на участке 8-й гвардейской армии, развивала удар на Лодзь и далее на Познань.

Действия наземных войск поддерживались 16-й воз­душной армией генерала С. И. Руденко. 2-й гвардейский кавалерийский корпус генерала В. В. Крюкова выдви­гался за 2-й гвардейской танковой армией и должен был наступать вдоль реки Вислы в общем направлении на Бромберг (Быдгощ). Во втором эшелоне фронта двига­лась 3-я ударная армия генерала В. И. Кузнецова.

Вспомогательный удар наносился с пулавского плац­дарма 69-й и 33-й армиями, усиленными 11-м и 9-м танковыми корпусами, в общем направлении на Радом и далее на Лодзь. После прорыва частью сил левофланго­вой 33-й армии и 9-м танковым корпусом надлежало нанести удар на Скаржиска-Каменна с целью окружения и разгрома кельце-радомской группы противника. С 33-й армией взаимодействовала 4-я танковая армия 1-го Украинского фронта под командованием генерала Д. Д. Лелюшенко.

Во втором эшелоне двигался резерв фронта - 7-й кава­лерийский корпус генерала М. П. Константинова.

На сутки позже 47-я армия генерала Ф. И. Перхоровича наносила удар северо-западнее Варшавы. Здесь же наступала 2-я дивизия 1-й армии Войска Польского.

Более детально планировалась ближайшая задача фронта: разгром варшавско-радомо-лодзинской группи­ровки и захват Варшавы. Дальнейшая задача планировалась лишь в общих чертах. Имелось в виду (как это и положено при планировании фронтовых операций) уточ­нить ее в ходе выполнения ближайшей задачи.

В своих расчетах мы исходили из того, что нам придется драться с упорным и пока еще сильным против­ником, которого мы уже хорошо знали.

Мы много думали над тем, как лучше организовать артиллерийскую и авиационную подготовку, чтобы осу­ществить прорыв обороны на всю ее тактическую глуби­ну, быстрее ввести в прорыв танковые войска, на которые делалась основная ставка.

В процессе подготовки операции было проведено мно­го дезинформационных мероприятий, чтобы скрыть масштаб предстоящего наступления и направления ударов, особенно главного удара. Мы пытались создать у противника впечатление о сосредоточении основной мас­сы войск фронта против Варшавы, восточнее ее.

Однако у нас не было полной уверенности в том, что противник обманут и не понял наших истинных намере­ний. Мы опасались, что, разгадав нашу подготовку, он отведет свои основные силы с первой позиции в глубину, чтобы заставить нас расстрелять сотни тысяч снарядов по пустым местам.

После всестороннего анализа обстановки и обсужде­ния всех «за» и «против» с командующими и начальника­ми родов войск было решено непосредственно перед гене­ральной атакой провести сильную боевую разведку, под­держав ее мощным тридцатиминутным артиллерийским огнем, и, если противник дрогнет, немедленно начать общую атаку главными силами.

Для атаки переднего края от каждой дивизии выделя­лись один-два стрелковых батальона с танками и самоходно-артиллерийскими установками. Разведка боем, кроме артиллерии, поддерживалась ударами авиации.

Атаку разведывательных батальонов противник не выдержал и, видимо, приняв ее за атаку главных сил фронта, начал отходить с переднего края в глубину. Тогда, открыв более мощный огонь всей артиллерии и бросив основную массу авиации по дальним целям обо­роны противника, армии фронта начали атаку всеми силами первых армейских эшелонов. В первый же день операции в 13 часов был введен в сражение 11-й танковый корпус.

С этого момента прорыв развивался нормально, а мы сэкономили многие тысячи тонн снарядов, которые очень пригодились позднее при развитии операции.

Со второго дня операции были введены в действие 1-я и 2-я гвардейские, танковые армии, 9-й танковый корпус. Их удар сразу потряс всю тактическую и оперативную оборону противника. Стремительный выход 2-й гвардей­ской танковой армии в район Жирардув - Сохачев, зах­ват 47-й армией южного берега Вислы севернее Варшавы заставили противника начать быстрый отвод войск из города.

Уходя из Варшавы, враг подверг столицу Польши сплошному разрушению, а жителей - массовому уничто­жению.

Правее 1-го Белорусского фронта действовали 2-й и 3-й Белорусские фронты. Перед ними была поставлена задача разгромить восточно-прусскую группировку не­мецких войск и овладеть Восточной Пруссией.

2-й Белорусский фронт своей главной группировкой должен был выйти в район Мариенбурга и отсечь восточно-прусскую группировку от Восточной Помера­нии, от Данцига и Гдыни.

Войска фронта наступали с ружанского плацдарма через Млаву. Вспомогательный удар наносился с сероцкого плацдарма в общем направлении на Бельск, Липно. 70-я армия, двигаясь своим левым флангом вдоль север­ного берега Вислы, имела задачу не допустить отхода противника за Вислу из полосы наступления 1-го Бело­русского фронта.

Наступление началось 13 января. 2-й Белорусский фронт (командующий Маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский, член Военного совета генерал Н. Е. Субботин, начальник штаба генерал А. Н. Боголю­бов) частью сил перешел в наступление одновременно с 3-м Белорусским фронтом (командующий генерал И. Д. Черняховский, член Военного совета генерал В. Е. Макаров, начальник штаба генерал А. П. Покров­ский). На следующий день двинулись главные силы войск К. К. Рокоссовского на млавском направлении.

Противник оказал здесь упорное сопротивление. Про­рыв развивался очень медленно, и лишь 19 января после ввода в сражение всех танковых и механизированных войск фронта прорыв был завершен, и 2-й Белорусский фронт овладел Млавой, Пшаснышем и Цеханувом. Успешным и опережающим продвижением 47-й армии и 2-й гвардейской танковой армии южнее Вислы прочно обеспечивался левый фланг 2-го Белорусского фронта.

Левее 1-го Белорусского фронта с сандомирского плацдарма 12 января начали наступление войска 1-го Украинского фронта (командующий Маршал Советского Союза И. С. Конев, член Военного совета генерал К. В. Крайнюков, начальник штаба генерал В. Д. Соко­ловский). Директивой Ставки 1-му Украинскому фронту были поставлены задачи на 10-11-й день операции овла­деть рубежом Петроков - Ченстохов - Мехув и разви­вать наступление на Бреславль.

Наступление войск 1-го Украинского фронта развива­лось успешно. В первый же день прорыв главной полосы обороны был завершен, и войска первого эшелона фронта при поддержке части сил танковых армий продвинулись на 20 километров. Введенные в сражение 3-я гвардейская танковая армия генерала П. С. Рыбалко и 4-я танковая армия генерала Д. Д. Лелюшенко вышли на оперативный простор, громя подходящие резервы противника.

В своих воспоминаниях о битве на Висле немецкий генерал К. Типпельскирх так описывает эти сражения:

«Удар был настолько сильным, что опрокинул не только дивизии первого эшелона, но и довольно крупные подвижные резервы, подтянутые по категорическому приказу Гитлера совсем близко к фронту. Последние понесли потери уже от артиллерийской подготовки рус­ских, а в дальнейшем в результате общего отступления их вообще не удалось использовать согласно плану» (Типпельскирх К. История второй мировой войны. М., Издательст­во иностранной литературы, 1956).

К сказанному К. Типпельскирхом можно только до­бавить, что резервы эти нельзя было никак использовать, поскольку они были полностью разгромлены войсками 1-го Украинского и 1-го Белорусского фронтов.

17 января 3-я гвардейская танковая армия П. С. Ры­балко и 5-я гвардейская армия А. С. Жадова захватили город Ченстохов, а 59-я и 60-я армии завязали бои на северных подступах к Кракову.

За 6 дней наступления 1-й Украинский фронт продви­нулся до 150 километров и вышел на рубеж Радом - Ченстохов - севернее Кракова - Тарнув. Перед фронтом создалась благоприятная обстановка для дальнейшего наступления к Одеру.

1-й Белорусский фронт, перешедший в наступление 14 января, также успешно развивал операцию.

Тот же К. Типпельскирх писал:

«К вечеру 16 января (то есть на третий день наступления. - Г. Ж.) на участке от реки Ниды до реки Пилицы уже не было сплошного, органически связанного немецкого фронта. Грозная опасность нависла над частя­ми 9-й армии, все еще оборонявшимися на Висле у Вар­шавы и южнее. Резервов больше не было».

17 января 1-й Белорусский фронт оказался на одной линии с 1-м Украинским фронтом. В тот день в Варшаву вступили войска 1-й армии Войска Польского. Вслед за ними вошли фланговые части 47-й и 61-й армий совет­ских войск.

Братья по оружию. Бойцы 1-й армии Войска Польского ведут бои в предместье Варшавы.

Как и после разгрома немецких войск под Москвой, Гитлер произвел очередные экзекуции над своим генера­литетом за поражение в районе Варшавы. Командующий группой армий «А» генерал-полковник И. Гарпе был заменен генерал-полковником Ф. Шернером, а команду­ющий 9-й армией генерал С. Лютвиц - генералом пехо­ты Т. Буссе.

Осмотрев истерзанный город, Военный совет 1-го Бе­лорусского фронта доложил Верховному:

«Фашистские варвары уничтожили столицу Польши - Варшаву. С ожесточенностью изощренных са­дистов гитлеровцы разрушали квартал за кварталом. Крупнейшие промышленные предприятия стерты с лица земли. Жилые дома взорваны или сожжены. Городское хозяйство разрушено. Десятки тысяч жителей уничтоже­ны, остальные были изгнаны. Город мертв» (Архив МО СССР, ф. 223, оп. 2356, д. 570).

Слушая рассказы о зверствах, которые творили не­мецкие фашисты во время оккупации и, особенно перед отступлением, трудно было даже понять психологию и моральный облик вражеских войск.

Особенно тяжело переживали разрушение Варшавы польские солдаты и офицеры. Я видел, как плакали зака­ленные в боях воины и давали клятву покарать потерявшего человеческий облик врага. Что касается советских воинов, то все мы были ожесточены до крайности и полны решимости крепко наказать фашистов за все злодеяния.

Войска смело, и быстро ломали всякое сопротивление противника и стремительно продвигались вперед.

В связи с успешным развитием операции Ставка 17 января уточнила задачи фронтам на одерском направлении:

1-му Белорусскому фронту ставилась задача не позд­нее 2-4 февраля овладеть рубежом Быдгощ-Познань;

1-му Украинскому фронту главными силами продол­жать наступление на Бреслау (Вроцлав), не позднее 30 января выйти на Одер южнее Лешно и захватить плацдармы на западном берегу этой реки. Левофланго­выми армиями 20-22 освободить Краков.

Главное командование немецких войск перебросило в район Лодзи из Восточной Пруссии танковую дивизию «Великая Германия» и еще пять дивизий с Запада, чтобы остановить наступление 1-го Белорусского фронта, но эти войска были разбиты, не успев даже как следует развернуться. Удар был настолько стремительным и ошеломляющим, что немцы потеряли всякую надежду на возможность остановить советские войска где-либо на территории Польши.

19 января был взят город Лодзь, а войска правого крыла фронта 23 января захватили город Быдгощ. Утром 22 января войска 1-й гвардейской танковой армии завязали бои за Познань. Вскоре к Познани подошли войска 69-й армии, а затем и 8-й гвардейской армии. Левое крыло фронта вышло в район Яроцын, где установило тактическое взаимодействие с правым крылом 1-го Украинского фронта.

Днем 25 января мне позвонил Верховный. Выслушав мой доклад, он спросил, что мы намерены делать дальше.

- Противник деморализован и не способен сейчас оказать серьезное сопротивление, - ответил я. - Мы решили продолжать наступление с целью выхода войск фронта на Одер. Основное направление наступления - на Кюстрин (Костшин), где попытаемся захватить плац­дарм. Правое крыло фронта развертывается в северном и северо-западном направлениях против восточно-померанской группировки, которая не представляет пока серьезной непосредственной опасности.

- С выходом на Одер вы оторветесь от фланга 2-го Белорусского фронта больше чем на 150 километров, - сказал И. В. Сталин. - Этого сейчас делать нельзя. Надо подождать, пока 2-й Белорусский фронт закончит опера­цию в Восточной Пруссии и перегруппирует свои силы за Вислу.

- Сколько времени это займет?

- Примерно - дней десять. Учтите, - добавил И. В. Ста­лин, - 1-й Украинский фронт сейчас не сможет продви­гаться дальше и обеспечивать вас слева, так как будет занят некоторое время ликвидацией противника в районе Оппельн - Катовице.

- Я прошу не останавливать наступления войск фронта, так как потом нам будет труднее преодолеть мезерицкий укрепленный рубеж. Для обеспечения нашего правого фланга достаточно усилить фронт еще одной армией.

Верховный обещал подумать, но ответа в тот день мы не получили.

26 января разведка 1-й гвардейской танковой армии достигла мезерицкого укрепленного рубежа и захватила большую группу пленных. Из их показаний было уста­новлено, что этот укрепленный район на многих участках еще не занят немецкими войсками, их части еще только выдвигаются туда. Командование фронта приняло решение ускорить движение к Одеру главных сил фронта и попытаться с ходу захватить плацдарм на его западном берегу.

Чтобы оградить главные силы фронта, выдвигавшие­ся к Одеру, от возможных ударов противника со стороны Восточной Померании, было решено развернуть фрон­том на север 3-ю ударную армию, 1-ю армию Войска Польского, 47, 61-ю армии и 2-й гвардейский кавкорпус.

Для уничтожения гарнизона в Познани оставлялась часть сил 8-й гвардейской, 69-й армий и 1-й гвардейской танковой армии. Взятие Познани поручалось лично ко­мандующему 8-й гвардейской армией генералу В. И. Чуй­кову. В то время считалось, что там окружено не больше 20 тысяч войск, но в действительности их оказалось более 60 тысяч, и борьба с ними в укрепленном городе затяну­лась до 23 февраля.

По нашим расчетам, до выхода войск фронта на Одер враг не мог организовать контрудар из Померании, а в случае серьезной опасности мы могли еще успеть пере­группировать часть войск с Одера для разгрома померан­ской группировки. Так оно потом и получилось.

После дополнительных переговоров Верховный со­гласился с предложением командования фронта. Он обя­зал нас хорошо подумать о своем правом фланге, но в выделении дополнительных сил отказал. Беспокойство Ставки о прикрытии нашего правого фланга было вполне обоснованным. Как показал последующий ход событий, угроза ударов со стороны Восточной Померании непре­рывно возрастала.

Наступление развивалось стремительно. Главные си­лы фронта, разгромив разрозненные части противника и сломив его сопротивление на мезерицком укрепленном рубеже, к 1-4 февраля вышли на Одер и захватили на его западном берегу в районе Кюстрина (Костшин) очень важный плацдарм.

Не могу не сказать здесь хотя бы несколько слов о героических действиях 5-й ударной армии, во главе кото­рой стояли генерал-лейтенант Н. Э. Берзарин и член Военного совета генерал-лейтенант Ф. Е. Боков.

Огромная заслуга в захвате плацдарма принадлежит передовому отряду 5-й ударной армии. Возглавляли этот отряд заместитель командира 89-й гвардейской стрелко­вой дивизии полковник X. Ф. Есипенко и представитель

Военного совета 5-й армии заместитель начальника по­литотдела армии подполковник Д. Д. Шапошников.

В состав отряда входили 1006-й стрелковый полк 266-й стрелковой дивизии, 220-я отдельная танковая бригада во главе с полковником А. Н. Пашковым, 89-й отдельный тяжелый танковый полк, истребительный про­тивотанковый полк и 489-й минометный полк.

К утру 31 января передовой отряд форсировал Одер и захватил плацдарм в районе Кинитц-Гросс - Нойендорф - Рефельд.

Появление советских войск в 70 километрах, от Берли­на было ошеломляющей неожиданностью для немцев.

В момент, когда отряд ворвался в город Кинитц, на его улицах спокойно разгуливали немецкие солдаты, в ресторане было полно офицеров. Поезда по линии Кинитц-Берлин курсировали по графику, нормально действовала связь.

На захваченном плацдарме полковник И. И. Терехин, комбаты Н. И. Кравцов, П. Е. Платонов и И. Я. Чередник, командиры дивизионов Н. А. Жарков и И. С. Ильященко организовали прочную оборону. Бойцы и коман­диры понимали, что немцы приложат максимум усилий, чтобы отбросить отряд обратно за Одер.

Утром 2 февраля противник нанес мощный артиллерийско-минометный удар по боевым порядкам отряда. Вскоре после этого появилась вражеская авиация. Район плацдарма содрогался от взрывов бомб, снарядов и мин. Огненный смерч бушевал около часа. А затем гитлеров­цы при поддержке танков с трех сторон атаковали пере­довой отряд.

Противник, несмотря на большие потери, упорно лез вперед. Его танкам даже удалось прорваться в район огневых позиций нашей артиллерии и подавить часть батарей. Создалась критическая обстановка. Танки врага угрожали выйти в тыл отряда, и тогда едва ли можно было удержаться на захваченном рубеже. Дело дошло до того, что в батарее капитана Н. И. Кравцова осталось только одно противотанковое орудие. Его расчет под командованием старшего сержанта Н. А. Вельского всту­пил в единоборство с 8 танками противника.

Весь боезапас орудия составляли тринадцать снаря­дов.

Николай Вельский еще раз пересчитал их. Да, всего тринадцать, а танков восемь.

- Будем бить в упор, наверняка, - сказал он товарищам. - Умрем, но не пропустим врага.

Старший сержант Н. А. Вельский и его боевые друзья Каргин и Кчерюсов были опытными бойцами. От их стойкости и мастерства зависел исход боя.

Они заранее закатили пушку в сарай и, проломав отверстие в стене, установили ее на прямую наводку. Здесь была защита от огня и в то же время можно было бить в борт танков.

Уже слышен лязг гусениц. Старший сержант Н. А. Вельский сам встал за прицел. До головного танка оставалось не более 150 метров. Отчетливо виден фа­шистский крест.

Стараясь быть спокойным, сержант Н. А. Вельский прицелился, подпустил танк поближе. Выстрел. Снаряд угодил в бак с горючим. Над танком вспыхнуло рыжее пламя. Следующий снаряд тоже метко попал в цель - второй танк беспомощно завертелся с перебитой гусени­цей. Через минуту пламя окутало третий танк. Это была мастерская работа!

Пять фашистских танков уже дымились перед наши­ми окопами. Три остальных повернули назад.

За мужество и доблесть, проявленные в этом бою, старший сержант Николай Вельский был удостоен ордена Красного Знамени. Награды получили и другие бойцы расчета.

Вслед за передовым отрядом начал захват и расшире­ние плацдарма 26-й гвардейский стрелковый корпус (ко­мандир корпуса генерал-лейтенант П. А. Фирсов, началь­ник политотдела полковник Д. Н. Андреев).

94-я гвардейская дивизия этого корпуса под командо­ванием подполковника Б. И. Баранова и начальника по­литотдела полковника С. В. Кузовкова форсировала Одер. 286-й и 283-й гвардейские полки завязали бой на плацдарме, опрокидывая сопротивлявшегося противни­ка. Здесь самоотверженно сражался 199-й гвардейский артиллерийский полк этой дивизии (командир полка под­полковник И. Ф. Жеребцов, заместитель по политчасти майор В. И. Орябинский).

Особенно хорошо действовала батарея гвардии стар­шего лейтенанта П. А. Миронова. Во время атаки коман­дир батареи был ранен, и на его место встал гвардии старший лейтенант И. Т. Авеличев. Батарея в тот день вместе с пехотой мужественно отбила 6 атак противника.

Бесстрашием отличались парторги батарей старший сер­жант Г. И. Швецов и сержант Иван Волков.

Массовый героизм при отражении танковых атак про­тивника проявили воины 2-го батальона 1050-го стрелко­вого полка (командир батальона Ф. К. Шаповалов, заме­ститель по политчасти И. Ф. Осипов). Личный состав этого батальона в труднейших условиях отразил много­численные атаки танков и пехоты.

Здесь особенно отличились солдаты и офицеры 3-го батальона под командованием капитана А. Ф. Богомоло­ва, который, будучи тяжело раненным, не ушел с поля битвы, а продолжал руководить батальоном. А. Ф. Бого­молову за героизм и мужество было посмертно присвое­но звание Героя Советского Союза.

За эти бои были награждены орденами и медалями все солдаты, сержанты и офицеры 1-го батальона 1008-го стрелкового полка. Командир батальона М. А. Алексеев и парторг батальона старший лейтенант Кулинур Усенбеков были удостоены высокого звания Героя Советско­го Союза. 1008-й и 1010-й стрелковые полки 266-й стрел­ковой дивизии за массовый героизм были награждены орденом Суворова III степени.

Исключительно упорные бои в течение ряда дней шли на участке 1054-го полка (301-я стрелковая дивизия), ко­торым командовал подполковник Н. Н. Радаев. Исполь­зуя выгодное расположение позиций на высотах и зара­нее оборудованные узлы сопротивления в кирпичных до­мах в населенных пунктах, враг оказывал наступающим подразделениям 1054-го полка упорное сопротивление. Все подходы к обороне противника, которую предстояло прорвать полку Н. Н. Радаева, простреливались против­ником многослойным огнем из всех видов оружия. К тому же советским воинам приходилось наступать по затопленной талой водой открытой равнинной мест­ности.

Как только забрезжил рассвет, вдоль боевого участка загрохотали пушки. Это советские артиллеристы откры­ли огонь по окопам и заранее засеченным опорным пунк­там, узлам сопротивления и другим огневым точкам гитлеровцев.

И почти сразу же, следуя за разрывами снарядов, в атаку бросились стрелковые подразделения полка. В пер­вых рядах, как обычно, были коммунисты и комсомольцы. Хорошо проявил себя в этом бою вожак армейской молодежи - комсомольский организатор 3-го стрелково­го батальона лейтенант И. Ф. Сеничкин, возглавивший атаку батальона.

В ходе атаки нашим воинам удалось выбить врага из траншеи и уничтожить два его узла сопротивления. Но вскоре, опомнившись и сосредоточив свои силы, гитле­ровцы перешли в контратаку. На одном из участков им удалось даже прорваться и потеснить нашу роту.

Однако немцам не удалось далеко продвинуться. Мощным ударом бойцы 3-го батальона опрокинули их, а затем успешно продолжали наступление. За проявленные в этом бою отвагу и мужество И. Ф. Сеничкин был награжден орденом Отечественной войны 11 степени.

Сколько таких боевых эпизодов, в которых выражен весь цельный, героический облик советского солдата, знает история Великой Отечественной войны!

В итоге многодневных ожесточенных сражений плац­дарм был значительно расширен. С него и началось 16 апреля наступление ударной группировки 1-го Бело­русского фронта на Берлин.

На Берлин!

К этому времени на правом крыле фронта сопротив­ление врага значительно возросло. Авиационная и вой­сковая разведка установила подход и сосредоточение в Восточной Померании значительных вражеских сил.

Для ликвидации нависавшей с севера опасности ну­жны были быстрые и решительные действия. Уже 2 фев­раля 1-я гвардейская танковая армия получила приказ Военного совета фронта передать свои участки на Одере соседним войскам и форсированным маршем перегруп­пироваться на север и в район Арнсвальде. Туда же пере­брасывались 9-й танковый и 7-й гвардейский кавалерий­ский корпуса, большое количество артиллерийских, ин­женерных частей и материальных средств.

Угроза контрнаступления немецких войск из Восточ­ной Померании день ото дня возрастала.

31 января Военный совет фронта послал Верховному Главнокомандующему донесение следующего содер­жания:

«1. В связи с резким отставанием левого крыла 2-го Белорусского фронта от правого фланга 1-го Белорусско­го фронта ширина фронта к исходу 31 января достигла 500 км.

Если левый фланг К. К. Рокоссовского будет продол­жать стоять на месте, противник безусловно предпримет активные действия против растянувшегося правого флан­га 1-го Белорусского фронта.

Прошу приказать К. К. Рокоссовскому немедленно наступать 70-й армией в западном направлении, хотя бы на уступе за правым флангом 1-го Белорусского фронта.

2. И. С. Конева прошу обязать быстрее выйти на р. Одер.

Жуков. Телегин» (Архив МО СССР, ф. 233, оп. 2307, д. 194).

На это донесение мы не получили от Верховного быстрого ответа и конкретной помощи фронту. Лишь 8 февраля Ставка поставила задачу 2-му Белорусскому фронту перейти 10 февраля в наступление с рубежа Грауденц - Ратцебур, разгромить противника в Восточ­ной Померании, овладеть Данцигом и выйти на побе­режье Балтийского моря.

10 февраля 2-й Белорусский фронт начал наступление, но, не имея в своем распоряжении достаточно сил, не смог полностью выполнить поставленную задачу. Однако 24 февраля с подходом из резерва Ставки свежей 19-й армии 2-й Белорусский фронт усилил наступательные действия.

1 марта в наступление перешли и войска 1-го Белорус­ского фронта, главной ударной силой которого были 1-я и 2-я гвардейские танковые армии. В связи с мощным ударом этой группы войск наступление 2-го Белорусского фронта резко возросло.

4-5 марта войска 1-го Белорусского фронта вышли на побережье Балтийского моря, а войска 2-го Белорус­ского фронта, выйдя на побережье Балтийского моря и захватив 4 марта Кёзлин (Кошалин), повернули на во­сток, на Гдыню, Данциг (Гданьск). 1-я гвардейская танко­вая армия 1-го Белорусского фронта, вышедшая в район Кольберга (Колобжег), распоряжением Ставки была вре­менно передана в состав 2-го Белорусского фронта для разгрома противника в районе Гдыни. Войска правого крыла 1-го Белорусского фронта, добивая остатки враже­ских частей, выходили на побережье Балтийского моря и на Одер в его нижнем течении.

Здесь уместно, на мой взгляд, более подробно остано­виться на одном вопросе, который ставят авторы некото­рых мемуаров, в частности Маршал Советского Союза В. И. Чуйков: почему командование 1-го Белорусского фронта после выхода в первых числах февраля на Одер не добилось от Ставки решения без остановки продол­жать наступление на Берлин.

В своих воспоминаниях, опубликованных в журналах «Октябрь» и «Новая и новейшая история», В. И. Чуйков утверждает, что «Берлином можно было овладеть уже в феврале. А это, естественно, приблизило бы и окончание войны» (Новая и новейшая история, 1965, № 2).

Многие военные специалисты выступили в печати против такой точки зрения В. И. Чуйкова (Военно-исторический журнал, 1965, № 3, № 4), но В. И. Чуй­ков считает, что «возражения идут не от активных участ­ников Висло-Одерской операции, а либо от тех, кто был причастен к разработке приказов И. В. Сталина и фронта о прекращении наступления на Берлин и о проведении Восточно-Померанской операции, либо от авторов неко­торых исторических трудов» (Новая и новейшая история, 1965, № 2).

Должен сказать, что в наступательной операции на Берлин не все обстояло так просто, как это кажется В. И. Чуйкову.

26 января, когда стало ясно, что противник не сможет сдержать наше наступление на укреплениях на подступах к Одеру, мы внесли в Ставку предварительное предложе­ние, суть которого состояла в следующем.

К 30 января войска фронта должны выйти на рубеж Берлинхен (Барлинек) - Ландсберг (Гожув-Великопольски) - Грец (Грудзиск), подтянуть тылы, пополнить запасы и с утра 1-2 февраля продолжить наступление, с тем, чтобы с ходу форсировать Одер.

В дальнейшем предполагалось развивать стремитель­ное наступление на берлинском направлении, сосредото­чивая главные усилия в обход Берлина с северо-востока, севера и северо-запада.

27 января Ставка Верховного Главнокомандования утвердила это предложение.

28 января аналогичное предложение в Ставку напра­вил и командующий 1-м Украинским фронтом Маршал Советского Союза И. С. Конев. Оно сводилось к тому, чтобы разгромить бреславльскую группировку противни­ка и к 25-28 февраля выйти на Эльбу, а правым крылом фронта во взаимодействии с 1-м Белорусским фронтом овладеть Берлином.

Это предложение Ставка также утвердила 29 января.

Действительно, как это утверждает В. И. Чуйков, в то время противник на подступах к Берлину располагал ограниченными силами, и оборона его была довольно слабой. Это было нам ясно. В связи с этим командование фронта дало войскам фронта нижеследующую ориен­тировку:

«Военным советам всех армий, командующим родами войск и начальнику тыла фронта. Сообщаю ориентиро­вочные расчеты на ближайший период и краткую оценку обстановки:

1. Противник перед 1-м Белорусским фронтом каких-либо крупных контрударных группировок пока не имеет.

Противник не имеет и сплошного фронта обороны. Он сейчас прикрывает отдельные направления и на ряде участков пытается решить задачу обороны активными действиями.

Мы имеем предварительные данные о том, что противник снял с Западного фронта четыре танковые дивизии и до 5-6 пехотных дивизий и эти части перебра­сывает на Восточный фронт. Одновременно противник продолжает переброску частей из Прибалтики и Восточ­ной Пруссии.

Видимо, противник в ближайшие 6-7 дней под­возимые войска из Прибалтики и Восточной Пруссии будет сосредоточивать на линии Шведт - Штаргард - Нойштеттин, с тем, чтобы прикрыть Померанию, не до­пустить нас к Штеттину и не допустить нашего выхода к бухте Померанской.

Группу войск, перебрасываемую с Запада, противник, видимо, сосредоточивает в районе Берлина с задачей обороны подступов к Берлину.

2. Задачи войск фронта - в ближайшие 6 дней акти­вными действиями закрепить достигнутый успех, подтя­нуть все отставшее, пополнить запасы до 2 заправок горючего, до 2 боекомплектов боеприпасов и стремитель­ным броском 15-16 февраля взять Берлин.

При закреплении достигнутого успеха, то есть с 4 по 8 февраля, необходимо:

а) 5, 8, 69, 33-й армиям захватить плацдармы на западном берегу р. Одер. При этом желательно 8-й гвар­дейской и 69-й армиям иметь один общий плацдарм между Кюстрином и Франкфуртом. Если удастся, хоро­шо бы соединить плацдармы 5-й и 8-й армий;

б) 1-й армии Войска Польского, 47, 61, 2-й танковой армиям и 2-му кавкорпусу необходимо отбросить против­ника за линию Ратцебур - Фалькенбург - Штаргард- Альтдам - р. Одер. После чего, оставив заслон до подхо­да армий 2-го Белорусского фронта, перегруппироваться на р. Одер для прорыва;

в) 7-8 февраля необходимо закончить ликвидацию познань-шнайдемюльской группы противника;

г) средства усиления для прорыва в основном останут­ся те же, что имеют сейчас армии;

д) танковым войскам и самоходной артиллерии к 10 февраля закончить текущий и средний ремонт и поста­вить материальную часть в строй;

е) авиации закончить развертывание, имея не менее 6 заправок на аэродромах;

ж) тылу фронта, армейскому и войсковому тылу к 9-10 февраля иметь полную готовность к решающему этапу операции.

Жуков. Телегин. Малинин» (Архив МО СССР, ф. 233, оп. 2307, д. 194).

Однако, как уже говорилось выше, в первых числах февраля стала назревать серьезная опасность контрудара со стороны Восточной Померании во фланг и тыл выдви­гавшейся к Одеру главной группировки фронта. Вот что показал по этому поводу немецкий фельдмаршал Кейтель:

- В феврале-марте 1945 года предполагалось про­вести контрнаступление против войск, наступавших на Берлин, использовав для этого померанский плацдарм. Планировалось, что, прикрывшись в районе Грудзёндз, войска группы армий «Висла» прорвут русский фронт и выйдут через долины рек Варта и Нетце с тыла на Кюстрин.

Этот замысел подтверждает также и генерал-полковник Гудериан. В своей книге «Воспоминания сол­дата» он писал: «Немецкое командование намеревалось нанести мощный контрудар силами группы армий «Висла» с молниеносной быстротой, пока русские не подтянули к фронту крупные силы или пока они не разгадали наших намерений».

Приведенные свидетельства военных руководителей фашистской Германии не оставляют сомнений в том, что опасность со стороны Восточной Померании была реаль­ной. Однако командование 1-го Белорусского фронта своевременно приняло необходимые меры для активного противодействия врагу.

В начале февраля в междуречье Одера и Вислы дейст­вовали 2-я и 11-я немецкие армии, имевшие 22 дивизии, в том числе 4 танковые и 2 моторизованные дивизии, 5 бригад и 8 боевых групп. По сведениям нашей разведки, приток сил туда продолжался.

Кроме того, в районе Штеттина (Щецин) располага­лась 3-я танковая армия, которую немецко-фашистское командование могло использовать как на берлинском направлении, так и для усиления восточно-померанской группировки (что фактически и произошло).

Могло ли советское командование пойти на риск про­должать наступление главными силами фронта на Бер­лин в условиях, когда с севера нависла крайне серьезная опасность?

В. И. Чуйков пишет: «...что касается риска, то на войне нередко приходится идти на него. Но в данном случае риск был вполне обоснован. В Висло-Одерскую операцию наши войска прошли уже свыше 500 км, и от Одера до Берлина оставалось всего 60-80 км» (Новая и новейшая история, 1965, № 2).

Конечно, можно было бы пренебречь этой опас­ностью, пустить обе танковые армии и 3-4 общевойско­вые армии напрямик на Берлин и подойти к нему. Но противник ударом с севера легко прорвал бы наше при­крытие, вышел к переправам на Одере и поставил бы войска фронта в районе Берлина в крайне тяжелое положение.

Опыт войны показывает, что рисковать следует, но нельзя зарываться. В этом отношении очень показате­лен урок с наступлением Красной Армии на Варшаву в 1920 году, когда необеспеченное и неосмотрительное продвижение войск Красной Армии вперед привело вме­сто успеха к тяжелому поражению нашего Западного фронта.

«Если мы объективно оценим силу группировки войск гитлеровцев в Померании, - пишет В. И. Чуйков, - то убедимся, что с их стороны любая угроза нашей ударной группировке на берлинском направлении вполне мог­ла быть локализована войсками 2-го Белорусского фронта» (Новая и новейшая история, 1965, № 2).

Действительность опрокидывает это утверждение.

Вначале задачу по разгрому противника в Восточной Померании намечалось решить именно силами 2-го Бело­русского фронта, но их оказалось далеко не достаточно. Начавшееся 10 февраля наступление 2-го Белорусского фронта протекало очень медленно. За 10 дней его войска смогли продвинуться лишь на 50-70 километров.

В это же время враг предпринял в районе южнее Штаргарда контрудар, и ему даже удалось потеснить наши войска и продвинуться в южном направлении до 12 километров.

Оценивая сложившееся положение, Ставка Верховно­го Главнокомандования решила в целях ликвидации гит­леровцев в Восточной Померании, силы которых к этому времени возросли до сорока дивизий, привлечь четыре общевойсковые и две танковые армии 1-го Белорусского фронта.

Как известно, боевые действия двух фронтов по раз­грому восточно-померанской группировки завершились лишь к концу марта. Вот какой это был крепкий орешек!

В. И. Чуйков считает, что для наступления на Берлин в феврале 1945 года 1-й Белорусский и 1-й Украинский фронты могли выделить 8-10 армий, в том числе 3-4 танковые армии (Новая и новейшая история, 1965, № 2).

С этим также нельзя согласиться. В начале февраля из восьми общевойсковых и двух танковых армий 1-го Бе­лорусского фронта на берлинском направлении остава­лись лишь четыре неполные армии (5-я ударная, полови­на 8-й гвардейской, 69-я и 33-я) (По одному корпусу от 8-й гвардейской и 69-й армий вели бои за Познань. - Прим. автора). Остальные силы фронта нам пришлось повернуть в сторону Восточной Помера­нии для разгрома померанской группировки.

Что касается 1-го Украинского фронта, то он в период с 8 по 24 февраля проводил наступательную операцию северо-западнее Бреслау (Вроцлав). В ней участвовали главные силы фронта (четыре общевойсковые, две танко­вые армии и 2-я воздушная армия). Противник, подтянув значительные силы, оказывал там упорное сопротивление.

За 17 дней наступления соединения 1-го Украинского фронта продвинулись на 100 километров, выйдя на реку Нейсе. Попытки форсировать ее и развить наступление на запад успехом не увенчались, и войска фронта перешли к обороне по восточному берегу реки.

Нужно также учитывать, что в ходе Висло-Одерской операции наши части понесли серьезные потери.

К 1 февраля численность стрелковых дивизий состав­ляла в среднем около 5500 человек, а в 8-й гвардейской - от 3800 до 4800 человек. В двух танковых армиях име­лось 740 танков (в танковых бригадах в среднем около 40, а во многих из них по 15-20 танков). Такое же положение было и на 1-м Украинском фронте.

Кроме того, крепость и город Познань, находившиеся далеко в тылу фронта, все еще были в руках противника и до 23 февраля не были взяты войсками, которыми лично руководил В. И. Чуйков.

Не следует, наконец, забывать и о материальном обе­спечении войск, которые за 20 дней наступления продви­нулись более чем на 500 километров. Естественно, что при столь высоком темпе продвижения тылы отстали, и войска ощущали потребность в материальных средствах, особенно в горючем. Авиация также не могла перебази­роваться, так как в это время все полевые аэродромы раскисли от дождей.

В. И. Чуйков, не проанализировав всей сложности тыловой обстановки в тех условиях, пишет:

«И если бы Ставка и штабы фронтов как следует организовали снабжение и сумели вовремя доставить к Одеру нужное количество боеприпасов, горючего и продовольствия, если бы авиация успела перебазироваться на приодерские аэродромы, а понтонно-мостостроительные части обеспечили переправу войск через Одер, то наши четыре армии - 5-я ударная, 8-я гвардейская, 1-я и 2-я танковые - могли бы в начале февраля развить даль­нейшее наступление на Берлин, пройти еще восемь­десят - сто километров и закончить эту гигантскую опе­рацию взятием германской столицы с ходу» (Октябрь, 1964, № 4).

Рассуждения о таком важном предмете со столь мно­гими ссылками на «если бы» нельзя считать серьезными даже для мемуариста. Но уже само признание В. И. Чуй­ковым, что снабжение разладилось, авиация и понтонно-мостостроительные части отстали, говорит о том, что в подобных условиях предпринимать решительное наступление на Берлин было бы чистейшей авантюрой.

Таким образом, в феврале 1945 года ни 1-й Украинский, ни 1-й Белорусский фронты проводить Берлинскую операцию не могли.

В. И. Чуйков пишет: «4 февраля командующий 1-м Белорусским фронтом собрал на совещание в штаб 69-й армии, куда он прибыл сам, командармов Берзарина, Колпакчи, Катукова, Богданова и меня. Мы, уже сидя за столами, обсуждали план наступления на Берлин, когда раздался телефонный звонок по аппарату ВЧ. Я сидел почти рядом и хорошо слышал разговор по телефону. Звонил Сталин. Он спросил Жукова, где тот находится и что делает. Маршал ответил, что собрал командармов в штабе армии Колпакчи и занимается вместе с ними планированием наступления на Берлин.

Выслушав доклад, Сталин вдруг совершенно неожи­данно, как я понял, для командующего фронтом потребовал прекратить это планирование и заняться разработкой операции по разгрому гитлеровских войск группы армий «Висла», находившихся в Померании» (Новая и новейшая история, 1965, № 2).

Но такого совещания 4 февраля в штабе 69-й армии не было. Поэтому и разговора по ВЧ с И. В. Сталиным, о котором пишет В. И. Чуйков, также не было.

4-5 февраля я был в штабе 61-й армии, которая развертывалась на правом крыле фронта в Померании для действий против померанской группировки противника. Не мог быть на этом мифическом совещании и командующий 1-й гвардейской танковой армией М. Е. Катуков, так как согласно директиве фронта от 2 февраля 1945 года за № 00244 он производил с утра 3 февраля перегруппировку войск армии с Одера в район Фридеберг - Берлин хен - Ландсберг (Архив МО СССР, ф. 233, оп. 2307, д. 194).

Командующий 2-й гвардейской танковой армией генерал С. И. Богданов также не мог быть на совещании по причине болезни (в это время исполнял обязанности командарма генерал А. И. Радзиевский). Да и сам В. И. Чуйков 3 февраля находился в городе Познани, откуда он доносил мне о ходе борьбы за крепость и город (Архив МО СССР, ф. 233, оп. 2307, д. 194).

Видимо, память подвела В. И. Чуйкова.

Следует заметить, что на Одер в тот период 8-я гвардейская армия В. И. Чуйкова вышла лишь в 50-процентном составе своих соединений. Остальные силы до 23 февраля сражались за Познань.

После перегруппировки войск фронта в Померанию на Одере на берлинском направлении оставалось три с половиной армии, а обстановка здесь с первых же дней февраля начала осложняться: 2 и 3 февраля немецкая авиация непрерывно бомбила боевые порядки 5-й ударной армии Н. Э. Берзарина на захваченном плацдарме у реки Одер. За эти дни авиация противника сделала более 5 тысяч самолето-вылетов - войска 5-й ударной армии понесли серьезные потери.

Противник во что бы то ни стало стремился ликвидировать плацдарм в районе Кюстрина. Здесь начали появляться его новые части, переброшенные с других фронтов. Командующий 5-й ударной армией Н. Э. Берзарин просил усилить действия нашей авиации. Но из-за непогоды наносить активные удары она не могла.

Вот одна из моих телеграмм Военному совету 5-й ударной армии, из которой легко составить впечатление о сложившейся обстановке:

«Военному совету 5-й ударной армии, командирам корпусов и командирам дивизий 5-й ударной армии.

На 5-ю ударную армию возложена особо ответственная задача удержать захваченный плацдарм на западном берегу р. Одер и расширить его хотя бы до 20 км по фронту и 10-12 км в глубину.

Я всех вас прошу понять историческую ответственность за выполнение порученной вам задачи и, рассказав своим людям об этом, потребовать от войск исключитель­ной стойкости и доблести.

К сожалению, мы вам не можем пока помочь авиацией, так как все аэродромы раскисли и взлететь самолеты в воздух не могут. Противник летает с берлинских аэродромов, имеющих бетонные полосы. Рекомендую:

1) зарываться глубоко в землю;

2) организовать массовый зенитный огонь;

3) перейти к ночным действиям, каждый раз атакуя с ограниченной целью;

4) днем отбивать атаки врага.

Пройдет 2-3 дня - противник выдохнется.

Желаю вам и руководимым вами войскам исторически важного успеха, который вы не только можете, но обязаны обеспечить.

Г. Жуков» (Архив МО СССР, ф. 233, оп. 2307, д. 194)

В. И. Чуйков утверждает, что вопрос о возможности взятия Берлина еще в феврале 1945 года поднимался им впервые на военно-научной конференции в Берлине в 1945 году, но тогда он не получил широкого освещения (Новая и новейшая история, 1965, № 2).

Действительно, этот вопрос ставился на конференции, но не В. И. Чуйковым, а представителем Генерального штаба генерал-майором С. М. Енюковым. В. И. Чуйков, как мне помнится и как это видно из стенограммы его выступления (Архив МО СССР, ф. 14, оп. 11603, д. 162), по данному вопросу ни словом не обмолвился.

Но вернемся к событиям, происходившим в марте 1945 года.

2-й и 1-й Белорусские фронты завершили Восточно-Померанскую операцию, в ходе которой вражеская группировка там была полностью разгромлена, и вся Восточная Померания к концу марта оказалась в наших руках. 1-й Украинский фронт в феврале-марте провел две операции в Силезии и к концу марта выдвинулся на реке Нейсе на уровень войск 1-го Белорусского фронта, ранее вышедшего на реку Одер.

Таким образом, в результате Висло-Одерской операции была освобождена значительная часть Польши, а боевые действия перенесены на территорию Германии. Было разгромлено и уничтожено 60 дивизий немецких войск. Для создания нового фронта обороны на берлинском направлении немецкое командование вынуждено было перебросить туда свыше 29 дивизий и 4 бригады, снятые с других участков советско-германского фронта, с западного и итальянского фронтов.

Наступление советских войск от Вислы к Одеру - блестящий образец крупнейшей стратегической наступательной операции, которая без всяких пауз развивалась со среднесуточным темпом в 25-30 километров, а танковыми армиями - со средним темпом до 45 километров, в отдельные сутки даже до 70 километров.

Такая стремительность была достигнута впервые в ходе Великой Отечественной войны.

Большой размах стратегической операции, ее быстрота были обусловлены прежде всего улучшением общей обстановки на фронте, высоким боевым духом советских войск, дальнейшим изменением соотношения сил в нашу пользу и неуклонным ростом боевого и оперативно-стратегического искусства.

Основная роль в развитии наступления на фронтах после прорыва обороны противника принадлежала танковым армиям, отдельным танковым и механизированным корпусам, которые во взаимодействии с авиацией представляли собой быстроподвижной таран огромной силы, прокладывавший путь для общевойсковых армий.

Войдя в прорыв, танковые армии и механизированные корпуса развивали наступление с полным напряжением сил, днем и ночью не давая врагу передышки. Сильные передовые отряды наносили глубокие удары, в то же время, не ввязываясь в затяжные бои с отдельными группировками противника.

Танковые армии и отдельные танковые корпуса в тесном взаимодействии с авиацией стремительными ударами дробили вражеский фронт, выходили на коммуникации его войск, захватывали переправы и узлы дорог, сеяли панику и дезорганизовывали тыл противника.

Глубокое проникновение бронетанковых войск в тыл противника не позволяло немецко-фашистским войскам использовать для обороны большинство заранее подготовленных рубежей. После прорыва привисленских укрепленных рубежей до выхода на познанский меридиан противник не сумел практически ни на одном из заранее подготовленных рубежей организовать прочную оборону. В Висло-Одерской операции разработанный советским командованием план дезориентации противника удалось осуществить полностью, в результате чего была достигнута оперативно-тактическая внезапность. Имеется много показаний военнопленных офицеров и солдат, которые свидетельствуют, что немецкое командование перед нашим наступлением не знало истинных намерений наших войск.

Вот некоторые из них. Капитан Петцольд показал:

- Я убежден, что даже 14.1.45 г. немецкое командование не знало еще направления главного удара русских. Также было неизвестно, какими силами русские наступают.

Обер-лейтенант Висенгер показал:

- По опыту прошлых лет мы были убеждены, что русские и в этом году предпримут зимнее наступление. С этим считалось и немецкое командование. Однако начало наступления русских показало, что наше командование, во всяком случае, не представляло себе ни размаха этого наступления, ни основного направления его.

Обер-лейтенант Косфельд показал:

- Немецкое командование ожидало наступления русских в конце декабря 1944 года. После этого офицеры неоднократно говорили, что оно начнется до 15.1.45 г., однако точный срок так и не был известен.

Противник, конечно, нервно реагировал на каждый наш выстрел. Он ожидал нашего удара, хотя и не имел представления о силе готовящегося наступления и, безусловно, рассчитывал, что оно последует с плацдармов. Ведь вряд ли найдется любитель наступать крупными силами с форсированием такой мощной и широкой реки, как Висла, и сделать первый этап операции затяжным. Правда, у нас были аналогичные предложения, исходившие от некоторых операторов фронта. Они считали, что перед плацдармами находится глубоко эшелонированная оборона, а вне плацдармов по реке Висле, по существу, только прикрытие противника.

Но принятие такого варианта означало идти на форсирование километровой реки в совершенно невыгодных условиях и при этом, не имея возможности сразу же ввести в бой танки как важнейшее средство прорыва. Подвижные войска и основная масса артиллерии в таком случае не могли быть быстро переправлены, чтобы обеспечить стремительное развитие наступления.

Слов нет, наступление с плацдармов представляло большую трудность: противник мог нанести нам большие потери своей артиллерией и авиацией. Но у нас был заранее подготовлен мощный контрартиллерийский огонь и удар авиации.

Висло-Одерская операция в материальном отношении была подготовлена хорошо, и тыловые организации фронта и армий со своими задачами справились блестяще.

Однако с выходом наших войск к мезерицкому укрепленному рубежу и так называемому померанскому валу в армиях начали ощущаться перебои с подачей горюче-смазочных материалов и наиболее ходовых боеприпасов. Это произошло по ряду причин, и, прежде всего потому, что наступали мы почти в два раза быстрее, чем предусматривалось. Тыловые коммуникации растянулись на сотни километров, а железнодорожные магистрали в это время еще не действовали из-за больших разрушений и отсутствия железнодорожных мостов через Вислу.

Из информации Верховного Главнокомандующего и Генерального штаба мне было известно, что в течение января, февраля и марта войска 4-го Украинского фронта вели наступление в Карпатах, содействуя войскам 1-го Украинского фронта в решении поставленных задач.

Войска 2-го и 3-го Украинских фронтов в течение января, февраля и первой половины марта 1945 года вели оборонительные бои, отражая удары немецко-фашистских войск, стремившихся отбросить их за Дунай, деблокировать свою группировку, окруженную в Будапеште, и укрепить тем самым венгерский участок фронта.

В ходе напряженных сражений войска 2-го и 3-го Украинских фронтов нанесли серьезные поражения ударным группировкам противника, отразили все их попытки выйти к Дунаю и к середине марта создали условия для перехода в наступление на венском направлении.

В период с 16 марта по 15 апреля войска 2-го и 3-го Украинских фронтов провели Венскую наступательную операцию, в ходе которой было разгромлено более 30 дивизий группы армий «Юг».

Воины 1-го Чехословацкого корпуса вступают в Прагу

Наши войска к середине апреля полностью очистили от немецко-фашистских войск Венгрию и значительную часть Чехословакии, вступили в Австрию, освободили Вену и открыли путь в центральные районы Чехословакии. Германия окончательно лишилась нефтяных источников Венгрии, Австрии и многих предприятий по производству вооружения и боевой техники.

В результате операций 2-го и 3-го Украинских фронтов в январе-апреле 1945 года южный фланг стратегического фронта советских войск был подтянут на уровень фронтов, действовавших на берлинском направлении. Выйдя на восточный берег Одера и Нейсе от Балтийского моря до Гёрлица и обеспечив фланги, советские войска заняли выгодные исходные рубежи для окончательного разгрома берлинской группировки противника и штурма Берлина.

На левом крыле советско-германского фронта наши войска, выйдя в район Вены и южнее, заняли выгодные позиции для наступления в глубь Австрии и южные районы Германии.

На Западном фронте вооруженные силы наших союзников, в феврале-марте форсировав Рейн, окружили значительную группировку немецко-фашистских войск в Руре. 17 апреля окруженная рурская группировка немецко-фашистских войск капитулировала.

В результате разгрома основных сил немецких войск на советско-германском фронте и выхода союзников за Рейн над фашистской Германией нависла неотвратимая катастрофа. У Германии уже не было сил продолжать вооруженную борьбу.

Конец войны был близок, и в наших взаимоотношениях с союзниками остро встал ряд политических вопросов. И совсем не случайно.

Прежняя медлительность в действиях американо-английского командования сменилась крайней поспешностью. Правительства Англии и США торопили командование экспедиционных сил в Европе, требуя от него быстрейшего продвижения в центральные районы Германии, чтобы овладеть ими раньше, чем выйдут туда советские войска.

1 апреля 1945 года У. Черчилль писал Ф. Рузвельту:

«Русские армии, несомненно, захватят всю Австрию и войдут в Вену. Если они захватят также Берлин, то не создастся ли у них слишком преувеличенное представле­ние о том, будто они внесли подавляющий вклад в нашу общую победу, и не может ли это привести их к такому умонастроению, которое вызовет серьезные и весьма зна­чительные трудности в будущем? Поэтому я считаю, что с политической точки зрения нам следует продвигаться в Германии как можно дальше на восток, и в том случае, если Берлин окажется в пределах нашей досягаемости, мы, несомненно, должны его взять» (W. Churchill. The World War, v. VI).

Как впоследствии мне стало известно, командование английских войск, а также ряд американских генералов принимали все меры к захвату Берлина и территорий к северу и югу от него.

В ходе Восточно-Померанской операции, кажется 7 или 8 марта, мне пришлось срочно вылететь в Ставку по вызову Верховного Главнокомандующего.

Прямо с аэродрома я отправился на дачу И. В. Сталина, где он находился, будучи не совсем здоровым.

Задав мне несколько вопросов об обстановке в Померании и на Одере и выслушав мое сообщение, Верховный сказал:

- Идемте, разомнемся немного, а то я что-то закис.

Во всем его облике, в движениях и разговоре чувствовалась большая физическая усталость. За четырехлетний период войны И. В. Сталин основательно переутомился. Работал он всю войну очень напряженно, систематически недосыпал, болезненно переживал неудачи, особенно 1941-1942 годов. Все это не могло не отразиться на его нервной системе и здоровье.

Во время прогулки И. В. Сталин неожиданно начал рассказывать мне о своем детстве.

Так за разговором прошло не менее часа. Потом сказал:

- Идемте пить чай, нам нужно кое о чем поговорить. На обратном пути я спросил:

- Товарищ Сталин, давно хотел узнать о вашем сыне Якове. Нет ли сведений о его судьбе?

На этот вопрос он ответил не сразу. Пройдя добрую сотню шагов, сказал каким-то приглушенным голосом:

- Не выбраться Якову из плена. Расстреляют его фашисты. По наведенным справкам, держат они его изолированно от других военнопленных и агитируют за измену Родине.

Помолчав минуту, твердо добавил:

- Нет, Яков предпочтет любую смерть измене Родине.

Чувствовалось, он глубоко переживает за сына. Сидя за столом, И. В. Сталин долго молчал, не притрагиваясь к еде.

Потом, как бы продолжая свои размышления, с горечью произнес:

- Какая тяжелая война. Сколько она унесла жизней наших людей. Видимо, у нас мало останется семей, у которых не погибли близкие... Такие испытания смогли стойко перенести только советские люди, закаленные в борьбе, сильные духом, воспитанные Коммунистической партией.

И. В. Сталин рассказал мне о Ялтинской конференции. Я понял, что он остался доволен ее результатами, он очень хорошо отзывался о Ф. Рузвельте. И. В. Сталин сказал, что он по-прежнему добивался от союзников перехода их войск в наступление, чтобы скорее добить фашистскую Германию. Наши войска в период Крымской конференции находились на Одере, вели напряженные сражения в Восточной Пруссии, в Прибалтике, в Венгрии и других районах. Верховный настаивал на наступлении союзных войск, которые находились в 500 километрах от Берлина. Соглашение было достигнуто, и с этого времени значительно улучшилась координация действий сторон.

Верховный подробно рассказал о соглашениях с союзниками по управлению Германией после ее капитуляции, о «контрольном механизме в Германии», о том, на какие оккупационные зоны будет разделена территория Германии, а также до какой линии должны продвигаться войска союзников и советские войска.

Деталей организации «контрольного механизма в Германии» и верховной власти в Германии он не касался. Об этом я был проинструктирован значительно позже.

Относительно будущих государственных границ Польши на западе была достигнута полная договоренность - эти границы должны были проходить по Одеру и Нейсе (Западной). Но возникли большие разногласия о составе будущего польского правительства.

- Черчилль хочет, чтобы с Советским Союзом граничила буржуазная Польша, чуждая нам, а мы этого допустить не можем, - сказал И. В. Сталин. - Мы хотим, раз и навсегда, иметь дружественную нам Польшу, этого хочет и польский народ.

Несколько позже он заметил:

- Черчилль изо всех сил подталкивает Миколайчика, который более четырех лет отсиживался в Англии. Поляки не примут Миколайчика. Они уже сделали свой выбор...

Вошел А. Н. Поскребышев и подал И. В. Сталину какие-то документы. Быстро пробежав их, Верховный сказал мне:

- Поезжайте в Генштаб и вместе с Антоновым посмотрите расчеты по Берлинской операции, а завтра в 13 часов встретимся здесь же.

Остаток дня и добрую половину ночи мы с А. И. Антоновым просидели у меня в кабинете. Он тоже рассказал много интересного о Ялтинской конференции.

Мы еще раз рассмотрели основные наметки плана и расчеты на проведение Берлинской стратегической операции, в которой должны были участвовать три фронта. Поскольку об этом в Ставке и Генштабе неоднократно говорилось, мы сделали лишь уточнения в связи с затяжкой операции в Восточной Пруссии, в районе Данцига и в Прибалтике.

На следующее утро Верховный позвонил А. И. Антонову и передал, чтобы мы приехали не в 13, а в 20 часов.

Вечером при обсуждении вопроса о Берлинской операции присутствовал ряд членов Государственного Комитета Обороны. Докладывал А. И. Антонов.

Верховный Главнокомандующий утвердил все наши предложения и приказал дать фронтам необходимые указания о всесторонней подготовке решающей операции на берлинском стратегическом направлении.

---

© Historik.ru 2001-2018 При копировании материалов проекта обязательно ставить ссылку на страницу источник: http://historik.ru/ "Книги по истории"

Поможем с курсовой, контрольной, дипломной

Имя

1500+ квалифицированных специалистов готовы вам помочь

Выберите тип работыЧасть дипломаДипломная работаКурсовая работаКонтрольная работаРешение задачРефератНаучно - исследовательская работаОтчет по практикеОтветы на билетыТест/экзамен onlineМонографияЭссеДокладКомпьютерный набор текстаКомпьютерный чертежРецензияПереводРепетиторБизнес-планКонспектыПроверка качестваЭкзамен на сайтеАспирантский рефератМагистерская работаНаучная статьяНаучный трудТехническая редакция текстаЧертеж от рукиДиаграммы, таблицыПрезентация к защитеТезисный планРечь к дипломуДоработка заказа клиентаОтзыв на дипломПубликация статьи в ВАКПубликация статьи в ScopusДипломная работа MBAПовышение оригинальностиКопирайтингДругое

ПринимаюПолитику конфиденциальности