Несмотря на то, что экономическая жизнь Франции в XIV—XV вв. неоднократно и тяжко нарушалась событиями Столетней войны, в целом этот период характеризовался значительным развитием производительных сил в области сельского хозяйства и городского ремесла, ростом товарно-денежных отношений и постепенным складыванием единого внутреннего рынка. Изменения в политической области выразились в возникновении феодальной монархии с сословным представительством, а обострение классовой борьбы, связанное с усилением феодальной эксплуатации, вызвало целый ряд массовых антифеодальных движений в деревне и городе.
В начале XIV в. Франция переживала период экономического подъёма во всех областях своего хозяйства. В городах росло количество жителей и увеличивалось число ремесленников. Так, например, по налоговым спискам 1328 г. в Париже и соседнем с ним городке Сен-Марселе подымным налогом (feuage) было обложено уже 61 098 «очагов» (feux).
В стране крепли экономические связи и постепенно преодолевалась обособленность изолированных прежде районов. Города, расположенные по Сене, Луаре, Марне, Уазе и Сомме, находились уже в постоянных торговых сношениях друг с другом, а отдельные области Северной Франции начинали специализироваться на производстве определённых продуктов для продажи (Нормандия — на производстве сукна, разведении скота, добыче соли и железной руды; Шампань — на производстве сукна, полотна и вина; Париж — на изготовлении всевозможных ремесленных изделий и т. д.). Развитие товарно-денежных отношений в Северной Франции в начале XIV в. достигло высокого уровня. К этому времени здесь создалась уже определённая хозяйственная общность и местные торгово-ремесленные центры испытывали заметное тяготение к единому экономическому центру — Парижу. Шло постепенное складывание единого внутреннего рынка Франции.
Главными предметами купли-продажи на рынках и ярмарках в начале XIV в. были уже не предметы транзитной торговли, а продукты местного производства. Рост производительных сил в цеховом ремесле находил в это время своё выражение в новой его специализации и в дальнейшем разделении труда между цехами. В то же время внутри самих цехов увеличивалось расслоение. Цеховые мастера отделялись от подмастерьев и учеников и начинали занимать по отношению к ним особое, привилегировагное положение. В интересах мастеров стала вводиться ночная работа для подмастерьев, устанавливался максимум зарплаты (ордонанс 1351 г.), всячески затруднялся доступ к метризе (т. е. к получению звания мастера). В связи с этим подмастерья стали объединяться в особые союзы (братства) и вступать в борьбу с цеховыми мастерами за свои права. Одновременно с расслоением внутри цехов шел процесс выделения более богатых цехов (суконщиков, меховщиков, золотых дел мастеров и т. д.) и подчинения им менее богатых. Всё это приводило к дальнейшему обострению социальных противоречий внутри городского населения.
Начало XIV в. было периодом экономического подъёма и в области сельского хозяйства. В стране продолжалась внутренняя колонизация. Шло интенсивное освоение новых земель, расчистка лесов под пашню и пр. Вводились новые сельскохозяйственные культуры (гречиха, рис и т. д. ), развивалось садоводство, связанное с культурой цитрусовых деревьев, и виноградарство в разных частях страны, повсеместно росло поголовье скота.
Развитие товарного производства и рост товарно-денежных отношений в стране привели к большим изменениям в жизни французской деревни. До XIII в. основным видом крестьянского держания продолжало оставаться сервильное держание, а сервы составляли большую часть французского крестьянства. Однако постепенно число сервов стало уменьшаться в связи с начавшимся процессом освобождения крестьян от крепостной зависимости. К началу XIV в. этот процесс сделал заметные успехи.
Процесс освобождения сервов от крепостной зависимости был обусловлен, с одной стороны, развитием классовой борьбы крестьян против феодалов, а с другой стороны, заинтересованностью самих феодалов в новых формах эксплуатации крестьян в связи с происшедшими социально-экономическими сдвигами. Имея теперь возможность купить желаемое на рынке, феодал начал стремиться к переводу отработочных и натуральных повинностей крестьян на денежные, заменяя барщину и продуктовый оброк денежной рентой. Одновременно из сервильного состояния крестьяне стали переходить постепенно в вилланское, т. е., оставаясь по-прежнему феодально зависимыми людьми, они превращались в наследственных и лично свободных держателей земли феодалов.
Освобождение сервов выражалось в уничтожении различных повинностей, которыми они были обязаны феодалу в силу своей личной зависимости. Условия выкупа личной свободы были тяжёлыми, и уплатить выкупные платежи сразу же были в состоянии лишь наиболее имущие крестьяне. Не случайно французский король Людовик X предписывал штрафовать тех крестьян, которые отказывались платить выкуп за освобождение (1315 г.).
Крестьяне пытались освободиться от личной зависимости другими способами и в первую очередь бегством от феодалов в ещё не обжитые места. Сами феодалы стремились привлечь крестьянских переселенцев на неосвоенные земли. Новые поселенцы назывались «гостями» (госпитами), а их держания — гостизой.
Положение госпитов было значительно легче, чем положение сервов. За своё держание (гостизу) они уплачивали феодалу определённый денежный взнос — ценз, а также подчинялись юрисдикции феодала и платили поборы, связанные с его баналитетными правами. На барщине госпиты обычно не работали, не несли они и повинностей, связанных с личной несвободой. Кроме того, госпиты обладали сравнительно широкими правами на гостизу, а именно: могли передавать её по наследству в пользование другому лицу, иногда же, с согласия сеньора, продавать тому лицу, которое обязывалось нести все лежавшие на гостизе феодальные повинности.
Другим видом свободного держания, получившего развитие к началу XIV в., являлась цензива, т. е. небольшой участок земли, который присоединялся феодалом к крестьянскому держанию на основе особого договора между феодальным собственником земли и цензитарием (лицом, получавшим цензиву). Цензитариями могли быть и сервы, и госпиты, и вилланы, и горожане. Земли, отдаваемые в цензиву, брались феодалами из домениальных земель, из пустовавших и неразработанных земель и из общинных угодий, а также из бывших гостиз и сервильных держаний. При этом обязательным условием, под которым давалась цензива, являлась выплата цензитарием землевладельцу денежного ценза. Значительно реже цензитарий нёс за полученную землю натуральные повинности, уплачивая так называемый шампар, т. е. долю урожая, составлявшую 1 /9, 1/10 и даже 1/20 часть его. Будучи длительным и наследственным держанием, цензива могла переходить из рук в руки — продаваться, дариться и завещаться, но при обязательном условии, что покупатель, лицо, принимавшее дар, или наследник брали на себя все феодальные повинности, лежавшие па цензиве. Феодал продолжал сохранять право собственности на землю, обрабатываемую цензитарием, давал разрешение на те или иные операции, связанные с её передачей другому лицу, и требовал при этом обязательной уплаты особого побора. Кроме того, феодал сохранял по отношению к цензитарию и всю полноту юрисдикции.
В результате продажи цензива могла дробиться и укрупняться. Таким образом, появление цензивы создавало возможность для перехода земли из рук в руки, для утраты её неимущими крестьянами и скопления её в руках у имущих крестьян, т. е. цензива вела к росту имущественного неравенства. Его углублению во французской деревне способствовали также рост товарности крестьянских хозяйств и постепенная их специализация. Крестьяне всё больше связывались с местным рынком, продавая на нём сельскохозяйственные продукты и покупая изделия городского ремесла.
Несмотря на процесс постепенного освобождения крестьян от крепостной зависимости и на то, что со второй половины XIII в. сервильные держания начали постепенно заменяться цензивами, положение французских крестьян было крайне тяжёлым. Собственниками земли оставались феодалы, и на крестьянских держаниях продолжали лежать всевозможные феодальные повинности. Прежние отношения господства и подчинения полностью сохранялись. И хотя серв, становясь вилланом, переставал нести повинности, связанные с личной несвободой, над ним тяготели многочисленные пережитки этих повинностей.
Таково было состояние экономики и положение трудящихся масс во Франции в начале XIV в. События Столетней войны (1337—1453), которая велась между Францией и Англией и происходила на территории Французского королевства, резко нарушили это хозяйственное развитие и вызвали страшное разорение в стране.
Постепенное складывание единого внутреннего рынка во Франции в результате развития производительных сил и общественного разделения труда являлось экономической предпосылкой централизации феодального государства. К концу XIII столетия королевский домен охватывал уже большую часть французской территории. Правивший в это время Филипп IV Красивый (1285—1314), как называли его придворные летописцы, продолжал политику своих предшественников и пытался ещё более увеличить свои владения. С королевским доменом в результате династического брака соединилось богатое и обширное графство Шампань, которое начиная с XII столетия славилось своими ярмарками. Однако попытка Филиппа IV расширить королевский домен за счёт Фландрии, последнего независимого графства на севере, не удалась.
Во Фландрии в это время большое развитие получило шерстоткацкое ремесло, и она оказалась непосредственно связанной с Англией, поставлявшей ей шерсть. Поэтому фландрские городские ремесленники совсем не желали подчиняться власти французского короля, не хотели платить в его пользу дополнительных тяжёлых налогов и видели в этом прямое препятствие экономическому развитию своей страны. Против оккупационной армии французов во Фландрии очень скоро вспыхнуло открытое восстание, начавшееся в городе Брюгге и известное под названием «фламандской», или «брюггской заутрени» (1302 г.). Во главе восстания стоял простой ткач Пьер Конинг. Рано утром восставшие напали на французский отряд и целиком уничтожили его.
За восстанием в Брюгге последовали восстания и в других городах Фландрии, в результате чего французские войска были уничтожены или изгнаны Филипп IV оказался вынужденным направить во Фландрию новые войска, которые встретились с отрядами фландрских ткачей в битве при Куртрэ в том же 1302 г. и были наголову ими разбиты. Сотни пар позолоченных шпор, снятых с убитых французских рыцарей, были сложены горожанами в одну большую кучу, как трофеи победы, а сама битва получила наименование «битвы шпор».
После этого французские войска были окончательно изгнаны из всех городов Фландрии, за исключением небольшой её части, присоединённой к Французскому королевству. В результате этой победы городских ремесленников над французскими феодалами Фландрия осталась фактически независимой. Однако борьба за Фландрию явилась одной из причин целого ряда военных столкновений между Францией и Англией, получивших название Столетней войны.
Ведя борьбу за объединение Франции, королевское правительство сильно нуждалось в деньгах. Оно добывало их различными способами: делало займы у городов и превращало затем эти займы в постоянные налоги; позволяло феодалам откупаться от военной службы; портило монету, уменьшая фактическое содержание в ней золота, в результате чего Филипп IV получил у народа прозвище «король-фальшивомонетчик», совершало многочисленные займы у Ордена тамплиеров и пр. Но всё же денег не хватало, и Филипп IV обратил внимание на доходы французского духовенства, обложив его налогами без разрешения римского папы. Последний не пожелал примириться с этим нововведением, ибо оно уменьшало папские доходы, и отлучил от церкви Филиппа IV, упорствовавшего в своём решении. Папою в это время был Бонифаций VIII, последовательный выразитель реакционной теократической программы папства, всеми силами препятствовавший объединению феодально раздробленных государств и стремившийся утвердить верховную власть папской курии над всем миром.
Но уже прошли те времена, когда отлучения, исходившие от пап, играли определённую роль в политических событиях Королевская власть во Франции являлась достаточно крепкой и могла не бояться восстания феодалов, способных использовать церковное отлучение в своих целях. Папского легата (посланника), вёзшего во Францию грамоту папы, схватили и по приказанию короля бросили в тюрьму. В июне 1303 г. в королевском дворце были собраны крупнейшие представители французскою духовенства и светских феодалов, которые приняли специальное решение, направленное против Бонифация VIII и обвинявшее его в различных преступлениях. Затем в Италию были направлены представители французского короля, захватившие папу и подвергшие его всяческим оскорблениям.
Вскоре после этого Бонифаций VIII умер. После смерти его непосредственного преемника кардиналы избрали под давлением французского короля нового папу Климента V, француза по происхождению. Местопребывание папства было перенесено из Рима во Францию, в город Авиньон, где папская курия и пробыла около 70 лет — с 1309 по 1377 г. В течение всего этого периода "авиньонского пленения" пап они являлись послушным орудием французского короля.
Внутренняя политика Филиппа IV, опиравшегося на средних и мелких феодалов и на французское духовенство, была направлена на усиление королевской власти. Крупнейшую роль в этой политике играли так называемые легисты — королевские чиновники, главным образом из горожан, знатоки римского права и французских законов, стремившиеся всеми способами упрочить централизацию государственного управления.
Важным мероприятием, проведённым в правление Филиппа IV с помощью легистов, был судебный процесс против Ордена тамплиеров и последовавшее вслед за этим его уничтожение. К началу XIV столетия Орден тамплиеров, основанный крестоносцами в Палестине после первого крестового похода, превратился в богатейшую организацию. Орден владел землями в различных странах Европы и занимался всевозможными ростовщическо-банкирскими операциями. Как выражались современники, у него было значительно «больше разных грамот и счётных книг, чем трактатов о вероучении». Стремление Ордена тамплиеров к политической самостоятельности (духовно-рыцарские ордены подчинялись непосредственно римскому папе) вызывало большое недовольство у королевской власти. К тому же Филипп IV хотел избавиться от своего огромного долга тамплиерам. Вот почему в октябре 1307 г., ссылаясь на то, что у них процветают кощунственные обряды и всевозможные безнравственные обычаи, Филипп IV приказал арестовать всех рыцарей-тамплиеров во Франции и захватил их богатейшую казну. Дело рыцарей, обвинённых в ереси, было передано в руки французских инквизиторов. Арестованные тамплиеры были подвергнуты пытке и сознались во всех действительных и мнимых преступлениях и пороках. В 1312 г. под давлением Филиппа IV папа объявил Орден тамплиеров уничтоженным.
Ликвидация Ордена тамплиеров по приказу короля, так же как и победа последнего над Бонифацием VIII, свидетельствовала о больших успехах в деле централизации Франции, о дальнейшем укреплении королевской власти и в то же время об окончательном крушении реакционных теократических планов папства, пытавшегося увековечить состояние феодальной раздробленности в Европе и выступавшего тем самым против прогрессивного хода исторического развития.
Крупным событием внутриполитической истории Франции в начале XIV столетия явился созыв общефранцузских Генеральных штатов, состоявших из представителей трёх сословий. Генеральными они назывались потому, что во Франции существовали ещё местные собрания сословий — штаты, собиравшиеся отдельно в южных и северных областях страны. Нуждаясь в поддержке в своей борьбе с папством, Филипп IV в 1302 г. созвал совещание представителей от французского духовенства (считавшегося первым сословием), от феодалов (считавшихся вторым сословием) и от городов, точнее от богатой городской верхушки (горожане получили позднее наименование третьего сословия). Крестьянство в Генеральных штатах представлено не было. Собравшиеся представители трёх сословий поддержали короля в его столкновении с папой.
Каждое из трёх сословий, заседавших в Генеральных штатах, представляло особую палату и решало дела отдельно. Совместное собрание сословий происходило только в момент выработки общего ответа королю. Рознь между двумя первыми сословиями, с одной стороны, и третьим сословием, с другой, а также экономическая и политическая разобщённость отдельных областей Франции были причиной относительной слабости Генеральных штатов. Главной их функцией являлась выдача разрешений французскому королю на сбор новых налогов. Постепенно созыв Генеральных штатов вошёл в практику управления государством, и Французское государство приобрело форму феодальной монархии с сословным представительством.
Возникновение феодальной монархии с сословным представительством, сменившей прежнюю форму государства периода феодальной раздробленности, свидетельствовало об изменениях в социально-экономической области, нашедших свое отражение и в сфере политической надстройки. Развитие производительных сил феодального общества вызвало к жизни города и появление нового общественного слоя в лице горожан. Привлечение богатой городской верхушки в Генеральные штаты и к решению вопросов, связанных с введением во Франции новых налогов, говорило о том, что новый общественный слой сделался в феодальном государстве определённой силой. С другой стороны, развитие классовой борьбы в феодальном обществе требовало большей консолидации господствующего класса, что и нашло своё отражение в поддержке короля духовенством и феодалами королевского домена. Усиление королевской власти в известной мере обусловливалось также включением значительной части Франции в состав королевского домена.
Таким образом, феодальная монархия с сословным представительством явилась новым этапом в процессе развития королевской власти во Франции. Её появление свидетельствовало об усилении феодального государства как аппарата насилия господствующего класса. Получая в Генеральных штатах полную поддержку со стороны первого и второго сословий, имевших всегда большинство, ибо каждое из сословий обладало одним голосом, королевская власть обычно не испытывала никаких ограничений и со стороны представителей городской верхушки, которых она использовала в своих интересах. За долю участия в государственном управлении представителей третьего сословия расплачивались народные массы, так как новые налоги падали основной своей тяжестью на трудящиеся слои населения. Заметную политическую роль в Генеральных штатах представители городов играли лишь тогда, когда королевская власть попадала в критическое положение.
В 1328 г. династия Капетингов (по прямой линии) прекратилась, так как ни один из сыновей Филиппа IV не оставил после себя мужского потомства. Поэтому французские феодалы выбрали на королевский престол представителя новой династии — Валуа, младшей линии рода Капетингов. Одновременно притязания на французский престол предъявил и английский король Эдуард III, внук Филиппа IV по материнской линии. Эти династические притязания и послужили предлогом для открытия в 1337 г. военных действий между Англией и Францией, которые явились началом наиболее длительной в истории войны, получившей название Столетней. Настоящей причиной войны являлись, конечно, не династические притязания, а борьба Франции и Англии за овладение богатой промышленной Фландрией и стремление английских королей вернуть в свои руки те территории на континенте, которые были утрачены Англией при Иоанне Безземельном Французские короли в свою очередь надеялись окончательно вытеснить из Франции англичан, ещё владевших там частью Гиени (Аквитании).
Первоначальный успех в войне был на стороне Англии, одержавшей крупные победы над французскими войсками в двух больших битвах — при Креси (1346 г.) и при Пуатье (1356 г.). Впечатление, произведённое во Франции разгромом французской армии при Пуатье, было буквально потрясающим. «К рыцарям, вернувшимся с поля сражения, — писал один из современников, — народ относился со столь великой ненавистью и с таким осуждением, что в добрых городах все их встречали палками...». Такими большими неудачами началась Столетняя война для Франции.
Вполне понятно, что военные поражения подорвали всякий авторитет первых Валуа. Уже после поражения при Креси на созванных Филиппом VI Генеральных штатах горожане высказали открыто своё недовольство королевской политикой и советниками короля. Ещё тяжелей для народных масс было поражение при Пуатье. От войны страдали в первую очередь крестьяне. Их хозяйства были разорены, а феодальная эксплуатация в связи с военными расходами всё возрастала. Поэтому в крестьянских массах назревало всё большее недовольство существующим порядком вещей.
Такое же недовольство нарастало и в городах. Война подрывала ремесло и торговлю. Ремесленники оказывались вынужденными закрывать свои мастерские и выбрасывать подмастерьев и учеников на улицу. Тяжёлые налоги, которые платили горожане на ведение войны, пропадали, как они полагали, совершенно безрезультатно, ибо рыцари терпели одно поражение за другим. Неудачное ведение войны свидетельствовало о том, что правительство было не в состоянии организовать оборону страны и изгнать из неё чужеземных захватчиков. Наиболее ярко недовольство правительством, охватившее все слои городского населения, проявилось в Париже — крупнейшем торгово-ремесленном центре и столице Франции.
Генеральные штаты, собранные в 1356 г. дофином Карлом, наследником французского короля Иоанна Доброго, находившегося в плену, оказались фактически в руках горожан и предъявили Карлу ряд требований. Главным из них являлось требование, чтобы король подчинялся во всех своих действиях контролю особого совета, избранного Генеральными штатами. Дофин Карл отказался выполнить эти требования и распустил Генеральные штаты.
В ответ на такие действия дофина в Париже вспыхнуло народное восстание, во главе которого встал купеческий старшина города Этьен Марсель. Напуганный восстанием, дофин Карл был вынужден созвать новые Генеральные штаты (1357 г.), на которые не явились многие представители духовенства и дворян, также устрашившиеся восстания. Таким образом, Генеральные штаты 1357 г. опять оказались во власти горожан, которые теперь потребовали уже коренной реформы государственного управления.
Карл был вынужден опубликовать так называемый «Великий мартовский ордонанс» (указ), в котором намечалось проведение ряда реформ. Правительственная власть фактически попадала в руки Генеральных штатов. Согласно этому ордонансу Генеральные штаты получали право собираться для обсуждения государственных дел регулярно два раза в год без королевского разрешения, т. е. самостоятельно. Взимание налогов без разрешения Генеральных штатов категорически воспрещалось. Наконец, Генеральные штаты получали право назначать королевских советников.
В то же время Карл поспешил заключить перемирие с англичанами и запретил населению Франции повиноваться комиссии, избранной Генеральными штатами. В результате в феврале 1358 г. в Париже вспыхнуло новое восстание. «В четверг, 22 февраля 1358года, утром.., — писал автор «Больших хроник», — купеческий старшина (т. е. Этьен Марсель.—Ред.) велел собраться на площадь св. Ильи близ дворца всем парижским ремесленникам вооружёнными. Их собралось около 3 000 человек... После этого купеческий старшина в сопровождении нескольких приверженцев поднялся в комнату монсиньора герцога (т. е дофина Карла.— Ред.) во дворце, помещавшуюся в верхнем этаже; они нашли там герцога, к которому купеческий старшина обратился вкратце с такой речью: «Монсиньор! Не изумляйтесь тому, что вы увидите, так как необходимо, чтобы это было совершено!». Затем восставшие бросились на двух представителей высшей феодальной знати, находившихся в комнате дофина, и убили их. Однако самому дофину Этьен Марсель обещал полную безопасность и покровительство.
Затем Этьен Марсель отправился в городскую ратушу (здание городского совета) и там обратился с речью к большой толпе вооружённых ремесленников, дожидавшихся его на площади, заявив, что всё совершённое было сделано в интересах страны. Этьен Марсель просил у собравшихся поддержки. Восставшие единодушно ответили, что они всё одобряют и «готовы жить и умереть с купеческим старшиной». Дофин принял требования восставших и подтвердил «Великий мартовский ордонанс» 1357 г.
Несмотря на то, что богатая городская верхушка, представленная купеческим старшиной Этьеном Марселем, стремилась всячески оградить и обезопасить королевскую власть от покушений со стороны народных масс, дофин Карл, конечно, не мог чувствовать себя в безопасности в Париже, попавшем в руки восставшего народа. Поэтому вскоре дофин тайно бежал из города и начал собирать войска для расправы с восставшими. Через некоторое время дофин с помощью собранных феодальных отрядов сумел занять ряд крепостей на севере Франции и отрезать дороги к Парижу, по которым столица получала провиант. Городу угрожал голод.
Но в это время у парижан появился новый союзник в лице восставших крестьян. Восстание крестьян на севере Франции, начавшееся в конце мая 1358 г., было одним из величайших крестьянских антифеодальных восстаний в Западной Европе в средние века. Оно получило название «Жакерии» от прозвища французских крестьян «Жак-боном» («Яша-простак»), которое им дали дворяне. Жакерия явилась ответом крестьянства на ту беспощадную эксплуатацию, которой оно подвергалось со стороны феодалов в условиях продолжавшегося во Франции роста товарного производства и обмена. Жакерия была одним из наиболее ярких проявлений ожесточённой классовой борьбы, особенно обострившейся в стране в XIV в.
Непосредственная причина восстания заключалась в резком ухудшении положения крестьянства в связи со Столетней войной. Английские войска хозяйничали во Франции, как у себя дома, разоряя крестьянские хозяйства. Французские войска действовали так же. В перерывах между военными действиями крестьян грабили наёмники, остававшиеся не у дел. Положение французских крестьян в эпоху Столетней войны реалистически рисовал один из хронистов XIV в. — Жан де Венетт.
По его словам, в 1358 г. «...виноградники, источник благотворной влаги, веселящей сердце человека, не возделывались; поля не обсеменялись и не вспахивались; быки и овцы не ходили по пастбищам; церкви и дома... повсюду носили следы всепожирающего пламени или представляли груды печальных, ещё дымящихся развалин... Самая отчаянная нищета царила повсюду, особенно среди крестьян, ибо сеньоры переполняли их страдания, отнимая у них имущество и их бедную жизнь. Хотя количество оставшегося скота — крупного и мелкого — было ничтожно, сеньоры всё же требовали платежей за каждую голову: по 10 солидов за быка, по 4 или по 5 — за овцу. И всё же они редко обременяли себя заботами о том, чтобы защищать своих вассалов от набегов и нападений неприятелей».
Феодальный гнёт в условиях полного разорения крестьянского хозяйства во время Столетней войны ложился на крестьянство невыносимой тяжестью. Кроме того, с обнищавших крестьян требовали уплаты высоких налогов, а после битвы при Пуатье — новых платежей для выкупа короля и сеньоров из плена.
Восстание крестьян вспыхнуло стихийно. Когда дофин распорядился отрезать все подходы к Парижу, то сеньоры начали приводить свои замки в окрестностях города в боевую готовность. Все работы по укреплению замков пали на плечи крестьян. К тому же крестьяне подвергались бесконечным насилиям со стороны солдат дофина Карла, живших грабежом местного населения. 25 мая 1358 г. один из таких солдатских отрядов был уничтожен крестьянами, которые после этого решили выступить с оружием в руках против сеньоров. Восстание, начавшееся в Бовези, быстро распространилось в Пикардии, Иль-де-Франсе и отчасти в Шампани, охватив значительную часть территории Северной Франции.
Восстание развивалось без какого-либо заранее продуманного плана. Восставшие крестьяне громили феодальные замки, убивали феодалов, захваченных ими в плен, и сжигали все документы, в которых были зафиксированы крестьянские повинности. Письменной программы у восставших не было, они формулировали свои требования устно, сводя их к одному: «Истребить всех знатных людей до последнего!». «Некие люди из деревень, — писал один из хронистов, все симпатии которого находились на стороне феодалов, — собрались без вождя в Бовези, и вначале их было не более 100 человек. Они говорили, что дворянство королевства Франции — рыцари и оруженосцы — опозорило и предало королевство и что было бы великим благом их всех уничтожить». Рисуя картины народного гнева, направленного против эксплуататоров, тот же хронист писал, как за несколько дней восставшие крестьяне «...умножились настолько, что их было уже добрых 6 тысяч; всюду, где они проходили, их число возрастало, ибо каждый из людей их звания за ними следовал...».
Вскоре у восставших крестьян, осуществлявших революционную расправу с феодалами, появился руководитель — Гильом Каль, родом из бовезийской деревни Мело. По-видимому хорошо знакомый с военным делом, Гильом Каль стал «генеральным капитаном жаков». Он создал нечто вроде канцелярии, имел свою собственную печать и издавал приказы. Организовав восставших крестьян в десятки, он поставил во главе каждого десятка десятника, подчинил этих десятников капитанам, а капитанов — уже непосредственно себе.
Умный и дальновидный, до конца преданный интересам восставших, Гильом Каль отлично понимал, что разрозненным и плохо вооружённым крестьянам необходим сильный союзник в лице горожан, и пытался установить связи с Этьеном Марселем. Он отправил в Париж делегацию с просьбой помочь крестьянам в их борьбе с феодалами и сразу же двинулся в Компьен. Однако богатые горожане не пустили туда восставших крестьян. То же самое произошло в Санлисе и Амьене.
Разумеется, состоятельные горожане, в руках которых находилось городское управление, были не прочь использовать крестьянское движение в своих целях для разгрома ближайших феодальных замков, для оказания давления на дофина Карла и пр. Но идти на союз с восставшими крестьянами эти горожане не решались. Богатые горожане боялись за своё собственное положение и имущество, опасались развёртывания революционного движения и стремились поставить ему преграды. Они были готовы пойти скорей на союз с господствующим классом, получив от него нужные им уступки, нежели на союз с революционным народом. Крестьянам сочувствовали лишь малоимущие слои горожан, оказавшие восставшим поддержку (в Амьене, Бове и некоторых других городах). Однако не эти слои определяли политику городов, ибо беднота не играла в них большой политической роли.
Позиция Этьена Марселя олицетворяла отношение зажиточной части городского населения к восставшим крестьянам. С одной стороны, Этьен Марсель вступил в связь с крестьянскими отрядами и даже послал им на помощь отряд парижан для того, чтобы разрушить укрепления, возведенные между Сеной и Уазой феодалами и мешавшие подвозу продовольствия в Париж. С другой стороны, Этьен Марсель отозвал свой отряд обратно как раз в тот момент, когда он больше всего был нужен Гильому Калю, и оставил крестьян лицом к лицу с прекрасно вооружённым врагом.
В это время против крестьян, быстрые успехи которых в первые дни восстания объяснялись растерянностью застигнутого врасплох и объятого паникой дворянства, искавшего спасения лишь в бегстве, выступил новый враг — король Наварры Карл Злой. Желая захватить в свои руки французский престол, он попытался воспользоваться всеобщей растерянностью, охватившей правящие круги французского общества после того, как король Иоанн Добрый был захвачен в плен англичанами. Таким образом, против крестьян одновременно выступили и отряды дофина Карла и отряды короля Наваррского Карла Злого.
Первый удар восставшим нанёс Карл Злой. С хорошо вооружённым войском в тысячу человек он подошёл к деревне Мело, где расположились главные силы восставших. Гильом Каль справедливо решил, что победить в бою на открытом месте крестьяне не смогут, и начал их уговаривать двинуться к Парижу. Но крестьяне не желали слушать советов своего предводителя, заявляя, что они не отступят ни на шаг, так как достаточно сильны, чтобы сражаться с дворянами. Тогда Гильом Каль выстроил свою армию для битвы. Он удачно расположил крестьянские отряды на холме, который господствовал над окружающей местностью. Всю свою армию Гильом Каль разделил на две части — по 3 тыс. человек каждая, велел сделать вал из повозок и всякой клади и на первую линию выдвинул стрелков из луков и арбалетов. Отряд конницы численностью в 600 человек был построен отдельно.
Позиция, которую заняли отряды Гильома Каля, выглядела столь внушительной, а сами крестьяне были преисполнены такого боевого пыла, что Карл Злой в течение нескольких дней не решался напасть на восставших. Тогда Карл Злой вызвал к себе в лагерь Гильома Каля, якобы для переговоров, а когда Гильом, не обеспечив своей безопасности заложниками, явился к королю Наваррскому, тот приказал его схватить и заковать в цепи (10 июня). Одновременно был дан сигнал к атаке на крестьянский лагерь, и оставшиеся без опытного и умелого предводителя крестьяне были скоро разбиты. «Карл, король Наварры, — писал современник событий, — со всем своим отрядом, который был очень велик, обрушился на пеших жаков и истребил их всех, за исключением очень немногих, укрывшихся в одном хлебном поле и ночью убежавших...». Другой дворянский отряд, шедший на помощь Карлу, встретив восставших крестьян, тоже обрушился на них, уничтожил без всякой пощады более 1 300 человек, а затем ещё 800 крестьян. 300 человек, укрывшихся в монастыре, были там сожжены.
До 24 июня, по свидетельству современников, погибло не менее 20 тыс. крестьян. Кровавая расправа озверевших феодалов над крестьянами прекратилась лишь в августе 1358 г., когда дворяне испугались, что некому будет убирать их поля. Самого Гильома Каля Карл Злой подверг мучительным пыткам. Он приказал «короновать» его раскалённым треножником, как «крестьянского короля», а затем казнил его. В подавлении крестьянского восстания принимали одинаковое участие и французские, и английские рыцари, забывшие в этот момент о своих разногласиях перед лицом общей опасности, угрожавшей их классовому господству, и с равной жестокостью убивавшие восставших крестьян.
Так закончилось великое крестьянское восстание во Франции. Крестьяне потерпели поражение. Основными причинами этой неудачи являлись: разрозненность, неорганизованность и стихийность крестьянского восстания, предательство со стороны имущих горожан и, самое главное, отсутствие класса-гегемона, который сумел бы стать во главе крестьянства и повести его на борьбу. Тем не менее, несмотря на конечную неудачу, Жакерия имела огромное значение для народных масс. После Жакерии феодалы долго не решались усиливать эксплуатацию крестьян. Жакерия способствовала также более быстрому освобождению крестьян от личной крепостной зависимости. Таким образом, крестьянское восстание, направленное против феодальной эксплуатации и расшатывавшее феодальный строй, облегчило до некоторой степени положение народных масс.
После того, как было сломлено сопротивление крестьян, наступила очередь восставшего Парижа. Господство купеческой верхушки в столице не принесло никакого облегчения народным массам. Городская беднота не желала дальше поддерживать Этьена Марселя в его борьбе с дофином. Сам же Этьен Марсель, напуганный размахом революционных событий и предпочитавший, как и все богатые горожане, союз с феодалами союзу с восставшим народом, вступил в переговоры с Карлом Злым и хотел, по-видимому, сдать ему столицу Франции. Однако это намерение Этьен Марсель не успел осуществить. Однажды ночью, во время обхода сторожевых постов, он был убит сторонниками дофина Карла, который после этого был впущен в город. Вернувшись в Париж, дофин Карл жестоко расправился с главными участниками городского восстания, которое, так же как и Жакерия, окончилось поражением.
Напуганное народными восстаниями, королевское правительство поспешило договориться с англичанами и заключило в 1360 г. мир в Бретиньи, по которому англичане получили захваченную ими ещё в 1347 г. крепость Кале, а также и весь юго-запад Франции. Затем, использовав мир, заключённый в Бретиньи, как передышку, Карл V (бывший дофин, ставший королём в 1364 г.) сумел собрать силы на борьбу с англичанами. Была упорядочена налоговая система, созданы наёмные отряды и усовершенствована артиллерия. Вскоре французская армия одержала ряд побед над англичанами. К концу царствования Карла V (1380 г.) в руках англичан осталось только 5 приморских городов: Кале, Брест, Шербур, Бордо и Байонна.
После смерти Карла V в истории Франции наступил период, характеризовавшийся временным упадком центральной власти и возникновением в стране новых феодальных смут (так называемый «феодализм принцев»). Распадение страны на отдельные феодальные владения было связано с ослаблением королевской власти в годы правления Карла VI (1380—1422), потерявшего рассудок и прозванного Безумным. Воспользовавшись слабостью центральной власти, знатные феодалы, не успевшие забыть о своих прежних вольностях, вновь выступили на сцену.
Борьбу между собой вели в это время в основном две группы феодалов. Одну из них возглавляли герцоги бургундские («партия бургундцев»). Во главе второй группировки находились сторонники герцога Орлеанского и его свойственников — графов Арманьяков. По их имени эта «партия» королевской ориентации получила название «партия арманьяков». Обе стороны одинаково расстраивали и губили политическое единство Французского королевства. Бесконечные денежные поборы со стороны представителей этих клик всей своей тяжестью падали на плечи крестьян и ремесленников, совершенно обедневших за время войны и феодальных усобиц. По свидетельству современных авторов хроник, крестьяне продавали всё вплоть до соломы, на которой они спали, и всё-таки не были в состоянии заплатить даже половину того, что с них требовали; они бежали из деревень и наполняли предместья Парижа, увеличивая число безработных, а ремесленники покидали мастерские и уходили за границу. Слабое королевское правительство не было в состоянии ни наладить порядок внутри страны, ни организовать сопротивление англичанам, которые не прекращали своих вторжений во Францию и к началу XV столетия почти полностью опустошили Нормандию, Пикардию, Пуату и Аквитанию.
Неудивительно, что конец XIV и особенно начало XV столетия, отмеченные полным разорением Франции и дезорганизацией её государственного аппарата в результате непрерывной борьбы феодальных клик за власть, были периодом острой классовой борьбы народных масс с феодалами. В 1382 г. вспыхнуло восстание в Руане, где ярость народных масс обрушилась на королевских чиновников, высшее духовенство и представителей городской верхушки. Почти одновременно произошли антифеодальные восстания и в других городах Франции (Лионе, Орлеане, Манте, Амьене, Сен-Кантене, Реймсе, Лапе и Суассоне).
В том же 1382 г. поднялся на борьбу и Париж, где разразилось восстание так называемых майотенов («вооружённых молотами»), начавшееся как движение, направленное против налогового гнёта со стороны феодального государства, а затем обратившееся также против высшего духовенства и городских богачей. Около 4 тыс. восставших (ремесленников и мелких торговцев) напали на склад оружия и захватили боевые свинцовые молоты, почему это восстание и получило своё наименование. Заявляя, что молотами они добудут свободу всей Франции, восставшие осадили богатейшие аббатства Парижа и подвергли их полному опустошению. Откупщиков и ростовщиков «вооружённые молотами» уничтожали без всякой пощады. Были освобождены из тюрем заключённые. Испугавшееся королевское правительство поспешно согласилось отменить дополнительные налоги, а также даровать всеобщую амнистию восставшим. Одновременно отряды богатых горожан, опомнившихся от первоначальной паники, начали производить разоружение восставших и арестовывать их предводителей. Несмотря на обещания амнистии, многие арестованные были преданы королём смертной казни.
В 80-х годах XIV в. началось крестьянское движение в Центральной и Южной Франции (Овернь, Пуату, Лангедок и Дофине). Оно получило наименование «движения тюшенов» (слово тюшен одни исследователи производят от слова louche, что значит лесок или рощица, считая, что оно означает «скрывающийся в лесу», а другие от наименования восставших в это же время крестьян в Северной Италии — тукинов). Борьба тюшенов, подобно Жакерии, носила ярко выраженный антифеодальный характер: восставшие расправлялись с дворянами и королевскими чиновниками и уничтожали представителей духовенства. Характерной чертой движения тюшенов в Лангедоке была тесная связь крестьянских выступлений с выступлениями городских трудящихся масс, которые боролись против произвольного распределения налогов городской верхушкой и расправлялись с богатыми купцами и ростовщиками. При этом тюшены нередко вели и партизанскую борьбу с англичанами. Движение это, достигшее наибольшего размаха в 1384 г., смогло быть подавлено только объединёнными отрядами королевского наместника в Оверни и Лангедоке герцога Беррийского, крупных феодалов и богатых горожан.
В 1413 г. в Париже вспыхнуло новое вооружённое восстание. По имени одного из его вождей, Симона Кабоша, оно получило название «восстание кабошьенов». Это восстание, в котором с наибольшей силой проявилось возмущение народа, страдавшего от непомерных лишений, явилось кульминационным пунктом в движении парижских народных масс, начавшемся ещё в 1411 г.
Париж в это время являлся крупнейшим торгово-ремесленным центром страны с многочисленным ремесленным населением (по свидетельству современников, в столице насчитывалось свыше 40 тыс. ремесленников) и разнообразными цехами и торговыми корпорациями (тех и других было более 350). Среди них особенно выделялась корпорация мясников Большой бойни, которым подчинялись цехи живодёров, дубильщиков кож, скорняков и т. д. Эти цехи и приняли самое активное участие в восстании кабошьенов. Кроме них, в восстании участвовали ремесленники, прибывшие в поисках работы в Париж из других городов, и большое количество крестьянской бедноты, бежавшей под защиту парижских стен от бесчинств феодалов.
Восстание, основной движущей силой которого выступала городская беднота, продолжалось с 27 апреля по 4 сентября 1413 г. Восставшие требовали от правительства немедленного проведения государственных реформ, налаживания порядка в стране и одобрения действий восставших, так как эти действия, по их словам, имели в виду благо Французского королевства и самого короля.
Королевское правительство вынуждено было опубликовать ордонанс, в котором наибольшее место было уделено реорганизации финансового, судебного и военного управления. Однако ордонанс этот остался лишь на бумаге. Несмотря на умеренность ордонанса, т. е. стремление его составителей провести государственные реформы при сохранении за королём всей его власти, сразу же после подавления восстания кабошьенов силами зажиточных горожан и военных отрядов арманьяков ордонанс этот был отменён. Многие из восставших были подвергнуты казни, изгнанию и заключению в тюрьму.
Феодальные усобицы чрезвычайно ослабили военную мощь Франции. Этим воспользовались англичане. В 1415 г. английский король Генрих V возобновил военные действия, предъявив притязания на французскую корону, сходные с теми, какие в своё время предъявлял Эдуард III. На сторону англичан встала клика бургундского герцога, считавшего себя в это время гораздо больше связанным с Англией, чем с Францией, ибо в начале XV в. в состав Бургундского герцогства входили такие области, как Фландрия и Брабант.
Начало военных действий ознаменовалось победой англичан в битве при Азенкуре (1415 г.). После этого англичане быстро овладели всем севером Франции, в том числе и Парижем. Генрих V объявил своего сына наследником французского престола. Сын и законный наследник Карла VI Безумного дофин Карл (будущий король Франции Карл VII) был вынужден искать убежища в Центральной Франции.
Таким образом, Франция оказалась как бы разделённой на две части: севером овладели англичане, а центр и юг страны оставались в руках у французов. В таком состоянии Франция находилась несколько лет. В 1428 г. англичане начали новое наступление против французов и осадили Орлеан, который являлся опорным пунктом Карла VII. Захват Орлеана создал бы возможность для продвижения английской армии на юг Франции. Естественно поэтому, что вокруг Орлеана были сосредоточены лучшие французские силы, которые оказывали врагу упорное сопротивление.
Господство и хозяйничанье англичан в Северной Франции ложились невыносимым гнётом на французский народ. Этот гнет усугубляли бедствия войны, непрекращавшаяся борьба феодальных клик, а также голод и эпидемии. Широкие крестьянские массы, разорённые бесконечной войной, феодальными усобицами и жестокой эксплуатацией, начали создавать партизанские отряды для борьбы с англичанами. Наиболее мощное партизанское движение развернулось в Нормандии, где отряды, состоявшие из крестьян, а отчасти ремесленников и городской бедноты, вели упорную повседневную борьбу с англичанами. Своё единственное спасение народные массы видели в изгнании англичан, считая при этом необходимым укрепить королевскую власть, которая, по их мнению, должна была отстоять Францию от английских захватчиков и прекратить бесконечную борьбу между феодалами. Выразительницей патриотических настроений народных масс явилась Жанна д'Арк, простая крестьянская девушка. Она родилась в 1412 г. в селении Домреми, расположенном на границе Шампани и Лотарингии. Как свидетельствуют современники событий, у Жанны с 1425 г. под влиянием тяжёлых картин действительности начались галлюцинации, т. е. ей стало казаться, что она слышит некие голоса (как она полагала, «святых»), которые говорили Жанне, что именно ей предназначено спасти Францию от англичан. Потрясённая своими галлюцинациями, Жанна отправилась в ближайший городок Вокулер и рассказала там о якобы возложенной на неё богом освободительной миссии. Убеждённые её искренностью, жители Вокулера сложились и купили ей военную одежду, оружие и коня. Жанна отправилась в Шинон, где в это время находился Карл.
Под давлением бесконечных военных поражений, опасности, угрожавшей Орлеану, и безвыходности собственного положения Карл был вынужден выслушать представительницу патриотических устремлений народных масс. 22 апреля 1429 г. Жанна была объявлена «руководительницей военных действий». Генеральное сражение за Орлеан началось в самом начале мая 1429 г. В результате патриотического подъёма французской армии и горожан Орлеана осада с города была снята, а Жанну начали называть в народе Орлеанской девой. После битвы за Орлеан Жанна отправилась к нерешительному и трусливому дофину Карлу и потребовала военного похода в Реймс для того, чтобы короновать там Карла. Этот проект был продиктован горячим стремлением народных масс, ведших широкую партизанскую войну, изгнать англичан из Франции. Влияние Жанны и её сторонников после орлеанской победы было так велико, что дофин, наконец, согласился отправиться в Реймс. По пути французы овладели рядом городов, находившихся под властью англичан, в том числе городом Труа. В Реймсе Карл был коронован.
Слава Жанны в этот период достигла высшей степени. К ней обращались с просьбами и письмами, король возвёл её в дворянское звание и преподнес богатые дары. Но Жанна по-прежнему оставалась простой крестьянской девушкой, жившей всецело интересами народа и кровно с ним связанной. Отказываясь от богатства и почёта, она просила в качестве награды только о том, чтобы жители её родной деревни были освобождены от уплаты налогов. Жанна продолжала лично участвовать в военных действиях и была ранена при попытке взять Париж. Французская знать была испугана популярностью простой деревенской девушки и готовила предательство. Весной 1430 г. в сражении против англичан и бургундцев у крепости Компьен Жанна не смогла при отступлении укрыться в городе, так как городские ворота были перед ней заперты. Она попала в плен к бургундцам и была продана ими англичанам за большую сумму денег.
Англичане перевезли Жанну в Руан и заперли в одной из башен города с оковами на ногах и цепью на шее. День и ночь при ней неотлучно дежурила английская стража, и, наконец, начался суд. Жанна обвинялась в различных «преступлениях»: в том, что она носила мужское платье, в том, что она покинула семью, в том, что она была послана дьяволом. В конечном счёте суд признал Жанну виновной в ереси. 24 мая 1431 г. Жанну возвели на эшафот и прочитали приговор, обрекавший её на сожжение. Через несколько дней после этого Жанна была сожжена, а её пепел брошен в Сену.
Карл VII, которому Жанна оказала столько услуг, не шевельнул даже пальцем для того, чтобы спасти её. Призрак Жакерии ещё витал перед глазами французских феодалов. Огромный авторитет Жанны среди народных масс казался всей королевской клике чрезвычайно опасным. Однако для того, чтобы отвести от себя упрёки в том, что он был коронован колдуньей и еретичкой, Карл VII приказал спустя много лет пересмотреть судебное дело, и Жанна была признана осуждённой невинно.
Казнь Жанны д'Арк не спасла англичан. Бургундский герцог перешёл на сторону Карла VII, опасаясь того, что англичане захватят Фландрию. В самой Англии начались феодальные смуты. Патриотический подъём французского народа, так ярко выразившийся в партизанском движении и в деятельности Жанны д'Арк, не только не ослабевал, но становился всё более могучим. Англичане начали терпеть в борьбе с французами одну неудачу за другой. В 1453 г. Столетняя война закончилась победой французов. В руках у англичан остался лишь порт Кале. Народные массы спасли существование Франции как самостоятельного государства.
Победа французского народа над английскими захватчиками самым положительным образом сказалась на возрождении экономической жизни страны. Начало восстанавливаться сельское хозяйство, становившееся постепенно всё более интенсивным. По пару стали высеваться кормовые травы, которые шли затем на сено для скота. Более широкое употребление получили удобрения: навоз, торф и мергель. Вновь возобновилась многократная вспашка полей. Помимо прежних сельскохозяйственных культур большое распространение получили посевы растений, дающих всевозможные красящие вещества. Наряду с водяными мельницами всё большее применение находили ветряные.
Большой шаг вперёд сделали также ремёсла и промыслы. Возведение грандиозных готических соборов свидетельствовало о возросшей строительной технике. Получил развитие камнеломный промысел (близ Понтуаза и в Овернской области). Широкие масштабы приняла выделка кирпича для зданий. Значительно развилось и металлургическое дело, непосредственно связанное с введением огнестрельного оружия. А это сильно двинуло вперёд разработку горных богатств (рудники в Лионне и т. д.).
В конце XV в. началось производство чугуна и был открыт процесс превращения чугуна в железо путём усиления дутья. Появились новые изобретения и в области горячей металлообработки (плющильные молоты с применением водяного колеса и т.д.).
Не меньшие изменения произошли и в текстильном деле. В XV в. появилась самопрялка; вертикальный ткацкий станок окончательно сменился горизонтальным. Широкое распространение получили сукновальные водяные мельницы. Развилось произведет во шёлковых тканей. С 70-х годов XV в. во Франции появилось книгопечатание. Всё это вместе свидетельствовало о несомненном росте производительных сил в стране.
Начали восстанавливаться и фактически прерванные событиями Столетней войны экономические связи между отдельными областями Франции. Формирование единого внутреннего рынка шло быстрыми темпами. В Северной Франции большое развитие получили ярмарки в Нормандии, в Северо-Восточной — ярмарки в Шампани. Интенсивная торговля шла по Сене, Соне и Роне от Руана (на севере) и до Марселя (на юге). Всеевропейское значение получили ярмарки в Лионе, находившиеся под особенным покровительством королевской власти. Здесь встречались торговавшие сукнами купцы из Нормандии с купцами из Лангедока и Пуату. Сюда доставлялись полотна из Фореза, меховые изделия из Оверни и Лимузена, красящие вещества из Альбижуа и ремесленные изделия из Парижа. Таким образом, укреплялись экономические связи между южной и северной частями Франции. Слабее были развиты внутрирыночные связи на юге Франции, где по-прежнему процветала транзитная торговля с Востоком, Италией и Испанией. Лангедокские города, подвергшиеся разгрому во время альбигойских войн, уже не смогли достичь прежнего цветущего состояния.
Обусловленное дальнейшим ростом экономических связей внутри страны и ускоренное освободительной войной французского народа, сплотившегося в борьбе против иноземных захватчиков, объединение Французского государства в XV в. пошло особенно быстро. В результате победы над Англией с территорией Французского королевства окончательно воссоединились его юго-западные владения, которые долгое время находились под властью англичан. Во второй половине XV в. процесс территориального объединения Французского государства был в основном завершён.
Рост государственной централизациифранции нашёл своё отражение в дальнейшем усилении королевской власти при Карле VII (1422—1461) и особенно при его сыне Людовике XI (1461—1483). Карл VII за время своего царствования провёл две важные реформы — финансовую и военную. Он ввёл постоянные налоги и постоянную наёмную армию, всецело зависевшую от королевской власти. При Людовике XI Французское королевство сделало ещё шаг вперёд по пути государственного объединения и центральная власть одержала решительную победу над политической раздробленностью. Людовик XI жестоко расправлялся с крупными феодалами, восстававшими против его власти. Он являлся крупным политическим деятелем, стремившимся всеми способами покончить с феодальной раздробленностью страны.
Наиболее сильным и могущественным врагом Людовика XI был Карл Смелый, бургундский герцог, владевший также богатыми Нидерландами (Так назывались в средние века земли, расположенные по Нижнему Рейну, Маасу, Шельде и побережью Северного моря. Часть феодальных владений, находившихся на территории Нидерландов (Фландрия, Артуа и другие западные области), входила в состав Французского королевства, а часть (Голландия, Брабант и остальные восточные области) — в состав Германской империи. К середине XV в. Нидерландские земли попали под власть бургундских герцогов. ) и располагавший огромными материальными средствами. Карл Смелый стремился нe только к сохранению своей политической самостоятельности, но и к захвату ряда территорий, уже находившихся под властью французского короля. Борьба менаду Людовиком XI, как представителем центростремительных сил, с Карлом, как выразителем сил центробежных, вначале приняла характер открытых военных столкновений, в которых французский король потерпел полную неудачу. Тогда Людовик XI обратился к другим методам. Действуя путем дипломатических переговоров и одновременно используя систему широко организованных подкупов, он перешел к тактике тайного натравливания против Карла Смелого его собственных вассалов.
Людовику XI удалось возбудить против Карла Смелого не только фландрские города и Швейцарию, опасавшуюся aгрессивных намерений со стороны бургундского герцога, но и Лотарингию, которую Карл Смелый попытался завоевать с согласия самого Людовика XI. В результате всех этих сложных переговоров с врагами Карла Смелого Людовику XI удалось добиться гибели последнего в то время, когда Карл осаждал в Лотарингии город Нанси, он был предан своими же итальянскими наёмниками, подкупленными французским королем (1477 г.).
После победы над своим главным врагом Людовик XI без труда присоединил к королевскому домену герцогство Бургундию и Пикардию (Пикардия была отдана в руки бургундских герцогов по Аррасскому договору 1435 г. еще Карлом VII в качеств платы за то, что они покинули англичан и перешли на сторону Франции.). Что касается Нидерландов и графства Бургундии (Франш-Конте), то они перешли в руки дочери Карла Смелого — Марии, которая стала женой Максимилиана Габсбурга, сына германского императора. Из других территориальных приобретений Людовика XI особенно важным являлся Прованс с его богатым торговым портом на Средиземном море — Марселем. Таким образом, в период царствования Людовика XI, неизменно опиравшегося на поддержку городов в борьбе с крупными феодалами, завершилось объединение всех французских земель (кроме Бретани) в одно целое. Королевская власть одержала победу над феодальной раздробленностью и крупными феодалами, оказывавшими сопротивление центральной власти.
Окончательное объединение Франции к концу XV столетия стало возможным потому, что к этому времени в ней уже в значительной степени сложился единый внутренний рынок и возникли реальные экономические предпосылки для подобного объединения. Создавшееся единство территории, основывавшееся на усилении экономических связей между различными областями, а также формирование единого французского языка (заменившего различные диалекты северофранцузской народности) показывали, что уже создались предпосылки к образованию французской нации.
Характерной чертой деятельности Людовика XI являлась его покровительственная политика по отношению к торговле и ремеслу. В них Людовик XI видел важнейшие условия укрепления феодального государства и обогащения королевской казны, а поэтому всемерно содействовал их развитию. В деятельности этого короля по отношению к ремеслу и торговле можно видеть зародыши позднейшей системы меркантилизма, которая была направлена на обеспечение в стране активного торгового баланса: страна должна была вывозить больше, чем ввозить. При этом вывозить она должна была продукты своей промышленности, а ввозить сырьё. Такая политика короля являлась несомненным отражением того факта, что во Франции к концу XV столетия уже создалась экономическая база будущего национального государства. Укрепление феодального государства во Франции, как и в других странах, происходило за счёт возраставшей эксплуатации народных масс, о чём свидетельствовал прежде всего непрерывный рост налогов. Так, при Карле VII общая сумма взимавшейся с населения тальи составляла 1 800 тыс. ливров, а при Людовике XI — 4 800 тыс. ливров.
Правление Людовика XI было как бы преддверием абсолютной монархии во Франции. Король стремился править с помощью своих королевских чиновников и королевского совета, всё реже и реже созывая Генеральные штаты. Феодальная политическая надстройка начала приобретать, таким образом, новую форму, которая просуществовала вплоть до 1789 г. и была уничтожена лишь в результате буржуазной революции.
Дальнейший рост городов и развитие товарно-денежных отношений, усиление феодальной эксплуатации крестьянства и резкое обострение классовой борьбы в стране, постепенная централизация государства и возникновение новой формы феодальной монархии с сословным представительством — таковы были важнейшие изменения в социально-экономической и политической жизни Франции в XIV—XV вв. Тогда же на французский народ обрушились невыносимые бедствия, связанные со Столетней войной, и народные массы проявили в борьбе с иноземными захватчиками величайший патриотизм. Эти события оказали огромное влияние па развитие французской культуры.
Церковь, насколько это было в её силах, по-прежнему препятствовала развитию культуры, не поставленной на службу церковным интересам. Захватив с помощью богословов из «нищенствующих орденов» руководство университетами в свои руки (XIII в.), она превратила Парижский университет в центр мертвящей церковной схоластики и хранителя католической ортодоксии. Однако потребности развивавшегося феодального общества неуклонно вели к тому, что сквозь толщу схоластических мудрствований всё чаще и чаще пробивались ростки знаний, основанных на опыте. «...Со времени крестовых походов промышленность колоссально развилась и вызвала к жизни массу новых механических (ткачество, часовое дело, мельницы), химических (красильное дело, металлургия, алкоголь) и физических фактов (очки), которые доставили не только огромный материал для наблюдений, но также и совершенно иные, чем раньше, средства для экспериментирования и позволили сконструировать новые инструменты. Можно сказать, что собственно систематическая экспериментальная наука стала возможной лишь с этого времени» (Ф. Энгельс, Диалектика природы, стр. 145—146.).
С конца XIII в. начала более быстро развиваться медицина. И хотя медицинская практика того времени была тесно связана с такими псевдонауками, как алхимия, астрология и магия, всё же находились смельчаки, которые вопреки страшным церковным наказаниям и запретам занимались анатомированием трупов, пытались основываться на эксперименте и вносили новые приёмы в область хирургии и общей медицины.
Некоторые парижские магистры занимались вопросами о том, насколько правильно господствующее представление о неподвижности земли и вращающемся небесном своде, каковы законы равномерно-ускоренного движения, средней скорости и ускорения, восставали против безоговорочного авторитета Аристотеля в области естествознания, заявляли себя последователями целого ряда положений атомистического учения Демокрита (Николай Орезм, Николай д'Отрикур и др.).
В XIV в. во Франции начали появляться знатоки, занимавшиеся исследованием античной литературы (Пьер Берсюир в середине XIV в.; Жан де Монтрейль и Гонтье Коль в начале XV в.). В 1470 г. в Париже была основана первая типография, где печатались произведения на латинском языке и труды итальянских гуманистов. Образование всё больше становилось светским и ускользало из-под влияния духовенства. Французские университеты постепенно освобождались из-под власти папства и подчинялись непосредственно королевской власти.
Всё большее значение в это время приобретала историография. Авторы исторических сочинений пытались со своих классовых позиций описать и осмыслить происходившие события. Наиболее яркими представителями феодальной историографии XIV в. являлись хронисты Жуанвиль (около 1224—1318), Фруассар (около 1337—1404) и Пьер д'Оржемон, канцлер Французского королевства при Карле V. На склоне своей жизни Жуанвиль написал «Историю св. Людовика, IX этого имени короля Франции», под руководством которого он принимал участие в седьмом крестовом походе. Мемуары Жуанвиля являются выдающимся памятником французской прозы начала XIV в. Фруассар воспевал вольность и независимость крупных феодалов и рассматривал политическую раздробленность Франции как наиболее приемлемое для феодальной знати состояние. Бедственное положение Франции во время Столетней войны Фруассар а в сущности не интересовало. Иной политической ориентации был Пьер д'Оржемон, который в своём творчестве отражал интересы королевской власти и требовал от дворянства верности королю. Судьбы страны соединялись в представлении Пьера д'Оржемона с судьбами королевской династии. Несмотря на такое различие своих политических взглядов, и Фруассар, и Пьер д'Оржемон были едины в своей ненависти к народным массам.
Линию, намеченную в XIV в. Пьером д'Оржемоном, в следующем столетии продолжил один из ближайших советников Людовика XI, Филипп де Коммин (около 1447—1511), автор «Мемуаров», в которых он защищал и развивал идею централизованной монархии, развенчивая политические идеалы феодальной вольницы. «Мемуары» Филиппа де Коммина являются ценнейшим историческим источником, содержащим богатый материал о событиях, происходивших во Франции второй половины XV в.
Острая классовая борьба, происходиншая во Франции в XIV—XV вв., нашла отражение не только в хрониках представителей господствующего класса, которые открыто заявляли о своей ненависти к трудовому народу, но и в произведениях таких авторов, которые, не являясь непосредственно идеологами народных масс, в то же время выражали полное сочувствие их тяжёлому положению и искали способов облегчить его. К такого рода демократически настроенным авторам относился прежде всего Жан де Венетт (1307—1361), сын крестьянина, вступивший в духовное звание, но продолжавший близко соприкасаться с народными массами в их повседневной жизни. Являясь противником народных восстаний, он стремился улучшить положение крестьян путём королевских милостей. Жан де Венетт очень правдиво и с полным сочувствием к народу обрисовал в своей хронике тяжёлое положение народных масс накануне Жакерии. Указывая, что дворяне живут за счёт труда французского крестьянства, Жан де Венетг требовал, чтобы они защищали крестьян от чужеземных захватчиков, и обличал как трусость дворян, так и их алчность по отношению к собственным крестьянам.
Большие изменения в XIV—XV вв. произошли и в области художественной литературы, отразившей в своём содержании обострение классовой борьбы во Франции и подъём патриотических настроений среди её народных масс.
Поэзия господствующего класса была представлена творчеством таких поэтов, как Машо, являвшегося одновременно и музыкантом (около 1300—1377), Христина Пизанская (1364—1429), Карл Орлеанский (1394—1465) и др. Машо явился родоначальником поэтической школы в области любовной лирики. Христина Пизанская воспевала высшую знать и выступала против народных восстаний, но в то же время она скорбела о разорении Франции и приветствовала победы Жанны д'Арк. В творчестве Карла Орлеанского (проведшего 25 лет в плену у англичан после битвы при Азенкуре) патриотические мотивы звучали ещё явственней. Рассказывая о своих переживаниях в плену, он писал:
Мир — самый ценный дар и есть, и был.
Война мне враг, войну я не хвалил.
Мешала видеть ту что я люблю,
Мою отчизну, Францию мою!
(Перевод С. Вышеславцевой)
Патриотическое движение французского народа оказало, следовательно, большое влияние и на поэтов господствующего класса.
Наиболее ярким представителем художественной прозы господствующего класса являлся Антуан де Ла-Саль (1388 — около 1469), который создал роман «Маленький Жан де Сентре», отразивший в своём содержании перемены, происходившие в обществе. Начинающийся в стиле, близком к куртуазной литературе, этот роман заканчивался сатирическим изображением «идеальной» рыцарской любви и содержал в себе чисто реалистические характеристики.
Бюргерская литература в XIV—XV вв. была представлена именами Жоффруа Парижского, Эсташа Дешана, Алена Шартье и др. Весьма интересна «Рифмованная хроника» Жоффруа Парижского, составленная в начале XIV в. и свидетельствовавшая о росте социального самосознания бюргерства. Превознося деловитость, ум, политические способности и доблесть богатого бюргерства, Жоффруа заявлял, что люди должны оцениваться не по знатности их происхождения, а по их личным качествам. Он твёрдо стоял за политическое единство страны и союз городов с королевской властью, хотя и осуждал чрезмерные налоговые тяготы, накладывавшиеся королями на горожан. Выражая презрение к «простому народу» и «мелкому люду», Жоффруа в то же время с большим реализмом рисовал крайнюю нищету городских масс Парижа, их ненависть к Филиппу IV Красивому и подробно описывал «монетный бунт» в столице в 1306 г., направленный против этого «короля-фальшивомонетчика».
Эсташ Дешан (около 1346—1406), хотя и примыкал к школе Машо, поэзия которой отвечала вкусам придворной знати, вносил тем не менее в своё творчество мотивы, свидетельствовавшие о несомненной принадлежности поэта к третьему сословию. Тематика стихотворений Эсташа Дешана была очень разнообразна. Он осмеивал прелатов, королевских советников и дворян, бежавших из Парижа во время восстания «вооружённых молотами» (1382 г.), осуждал французских феодалов за их поражения в Столетней войне и высказывал сочувствие к страданиям народа.
Методы революционной расправы народных масс со своими угнетателями были Дешану чужды. В то же время большое возмущение с его стороны вызывала фискальная политика королевского правительства. В одной из своих баллад Дешан описывал, как хищные звери, загнав овец, телушек, коз, свиней и коней за ограду, требовали у них денег:
Медведи, волки в страшной силе,
Лисица c хитростью — все там
У бедного скота просили:
Ну, денег нам, ну, денег нам!
(Перевод С. Пинуса)
Якобы присутствовавшие при этом феи объявили Дешану, что хищные звери научились подобным требованиям при королевском дворе, куда они нередко приходили.
Ален Шартье (1385 — около 1435), так же как и Дешан, высказывал возмущение развращённостью высшей знати, которая губит родную страну. Особенно ярко его патриотические настроения сказались в «Обличительном разговоре четырёх», в котором Франция была представлена в виде страдающей матери, а духовенство, дворянство и народ — в виде трёх её сыновей. Мать горько упрекала дворянство и духовенство по поводу побед англичан в Столетней войне, а народ обвинял дворянство в грабежах, напастях и бесчинствах по отношению к своим же крестьянам. Оправдываясь, дворянство в свою очередь обвиняло народ в «мятежах», причём к осуждению последних присоединялся и сам автор.
Таким образом, выражая до некоторой степени интересы народных масс в их стремлении к политическому единству страны и к победе над чужеземными захватчиками, представители бюргерской литературы в то же время выступали против трудящихся, решительно осуждая революционные методы их расправы с феодалами. В этом ярко сказывалась социальная ограниченность французского бюргерсава в XIV—XV вв.
Подлинно народной литературой являлись народные песни (любовные, застольные, эпические, бытовые и пр.), которые были впервые записаны в середине XV столетия, и так называемые компленты (жалобы) периода Жакерии и Столетней войны («Комплент о бедном простонародье и бедных пахарях» и др.). Компленты составлялись народными поэтами, но известен по имени лишь один из них — Оливье Баслен, или Башлен, из Нормандии. Сукнодел-валяльщик по профессии, Баслен был участником партизанской народной борьбы с англичанами и погиб в одном из столкновений с ними в 1450 г. Народное творчество этого времени было проникнуто реализмом и глубокими патриотическими чувствами.
Несомненно, что в это народное творчество уходила своими корнями поэзия крупнейшего поэта XV в. Франсуа Мон-Корбье, известного больше под именем Вийон (1431 — около 1463). Свидетель страшного разорения Франции на последнем этапе Столетней войны, воспитанник Парижского университета, бродяга-бунтарь, Вийон превосходно знал жизнь низших слоев общества и отразил в своём творчестве глубокие классовые противоречия современности. В своих поэтических произведениях Вийон реалистически изображает окружавшую его жизнь и, обращаясь к сатире, едко высмеивает и университетскую среду, и моральное разложение господствующего класса. Одновременно Вийон изображает страдания простого народа, с жизнью которого он познакомился во время своих бесконечных скитаний по дорогам Франции. Он издевается над богачами, ростовщиками, монахами и феодалами, беспощадно срывая покровы с самых тёмных сторон феодального общества. Но его поэзия полна противоречий: являясь страстным поклонником всех земных радостей, Вийон был вместе с тем подвержен приступам самой чёрной меланхолии, нашедшей выражение в таких его произведениях, как известная «Баллада о повешенных». В то же время Вийон полон живого интереса к человеческой личности и её переживаниям. В этом смысле он выступает как непосредственный предшественник французского Возрождения.
Весьма ярко влияние народных начал проявилось и в городском театральном искусстве. В XIV—XV вв. в городах самое широкое распространение получили фарсы и небольшие юмористические сценки, так называемые соти («дурачества»), которые разыгрывались полупрофессиональными, полулюбительскими актёрскими компаниями, носившими в Париже сначала название компании «Базош» («Базилика»), а затем компании «беззаботных ребят». Это были прямые преемники средневековых голиардов, высмеивавшие в своих фарсах и сотй плутов-монахов, шарлатанов-врачей, крючкотворов-судей, неверных жен и обманутых мужей.
В фарсах и соти обличалась развратная жизнь католического духовенства, осуждалась продажа индульгенций, клеймипись феодальные усобицы и насилия над простым народом. Относясь к народу с явным сочувствием, неизвестные авторы фарсов в то же время открыто осуждали алчность богатых горожан. Особенной социальной и политической остроты достигали соти, в которых высмеивались короли, папы и их ближайшее окружение. Наряду с этим в фарсах реалистически изображался быт горожан, цеховых мастеров и подмастерьев, причём в XIV в. нередко симпатии авторов фарсов и соти были на стороне последних. Большой популярностью пользовались в XV в. фарс «Господин Пьер Пателен», обличавший корыстолюбие и мошенничества судейских чиновников, фарс, называвшийся «Торговля и ремёсла, Малый заработок и Большие издержки и Текущие времена» и др.
Развитие и всё большее обмирщение театрального искусства в городах находили своё выражение и в том, что миракли там постепенно вытеснялись так называемыми мистериями, т. е. театральными постановками, в которых светский элемент начинал уже явно преобладать над церковным. Всё большее значение приобретали и чисто светские мистерии, посвящённые не библейским сюжетам, а событиям реальной жизни (например, мистерия «Осада Орлеана» и др.).
Не осталась без изменений в XIV—XV вв. и область искусства. Дальнейшее развитие получил готический стиль. Архитектура вртупила в период так называемой «пламенеющей готики», когда здания как бы оделись в тончайшее каменное кружево (Турский собор, соборы в Корби, Алансоне, Амбере, Бурге, Конше, Ленине, Сен-Рикье и т д.). Подлинного расцвета достигло архитектурное искусство при строительстве таких зданий, как замки, дворцы и жилые дома. Характерными памятниками позднеготического искусства явились королевский замок в Амбуазе, Венсснский замок с четырёхгранной сторожевой башней (XIV в.) и замок в Пьерфоне, представлявший суровую крепость снаружи и художественно отделанное здание внутри.
Красивейшими в это время сделались здания городских советов (ратуш) в различных городах Франции, что свидетельствовало о росте экономического и политического значения горожан (ратуши в Компьене, Сен-Кантене, Аррасе и др.). Украсились города и жилыми готическими домами, которые в большем количестве сохранились до наших дней на севере и юге Франции (в Бурже, Реймсе, Провене, Лане, Руане, Бове, Амьене, Сен-Жилле, Фижаке, Альби и др.). Интересными памятниками такой архитектуры являлись так называемый «Дом музыкантов» в Реймсе (конец ХIVв.), с готическими окнами и со скульптурными фигурами музыкантов, помещёнными в пяти стрельчато-арочных нишах, дом Жака Кёра, богатейшего предпринимателя и купца, являвшегося при Карле VII членом королевского совета, и др.
Скульптурные изображения в XIV— XV вв. стали значительно более реалистическими, чем это было ранее. В этом сказывалось могучее влияние народного творчества в области изобразительного искусства. Стремление к реализму заметней всего проявлялось в надгробных портретных изваяниях, получавших всё более естественную и индивидуальную трактовку (работы Парижской школы мастеров XIV в.). Весьма интересным в этом смысле является памятник герцогу Иоанну Беррийскому в Бурже, сделанный Жаном де Камбре (в 1392г.). Ещё более реалистическим было творчество крупнейшего французского скульптора XV в. Мишеля Коломба из Бретани (родился около 1430 г., умер между 1512 и 1519 гг.), который создал надгробный памятник родителям Анны Бретонской.
Стремление воспроизводить натуру в её пространственных формах на плоскости проявилось в живописи. Человеческие фигуры постепенно становились всё менее схематичными и приобретали всё более живые черты. Деревья, горы, реки и пр. стали изображаться гораздо более близкими к природе, чем это было раньше. Гамма красок сделалась значительно богаче.
Начиная с XIV столетия получила распространение станковая живопись. Во фресковой живописи появились индивидуализированные образы (фрески в церкви Сен-Этьен в Кагоре — XIV в.; в соборе Альби — XV в. и т. д.). Художники-миниатюристы наряду с раскрашиванием рисунков, сделанных пером, стали теперь исполнять миниатюры и кистью (Парижская школа на севере Франции и Авиньонская школа на юге). Искусство миниатюры всё более делалось светским. В середине XV в. глава Турской школы миниатюристов Жан Фукэ (1415 — около 1480) занимался уже не только разрисовыванием церковных книг, но и иллюстрациями к рукописным переводам «Истории иудеев» Иосифа Флавия, к переводам Тита Ливия и т. д. При этом античные события изображались в чисто средневековой обстановке. От Жана Фукэ до нашего времени дошли и замечательные памятники станковой живописи. Чрезвычайно большой интерес представляет творчество французского живописца Симона Мармиона (около 1425 — 1489), иллюстрировавшего «Большие французские хроники» (Экземпляр «Больших французских хроник» с иллюстрациями Симопа Мармиона хранится в Государственной публичной библиотеке имени Салтыкова-Щедрина в С-Петербурге. ). Миниатюры Симона Мармиона отличаются исключительным мастерством и большим реализмом.
Характерным для XIV—XV вв. являлось также дальнейшее развитие прикладных искусств: производства эмалей (особенно в Лиможе и Париже), изготовления золотых и серебряных изделий (не только церковного, но и бытового назначения), резьбы по кости и дереву и производства ковров с художественными изображениями (ткацкие мастерские в Аррасе и Париже).
В XIV—XV вв. в самых различных областях материальной и духовной культуры Франции были достигнуты несомненные успехи. Культура этих веков являлась непосредственной предшественницей культуры французского Возрождения.
|
|
© Historik.ru 2001-2018 При копировании материалов проекта обязательно ставить ссылку на страницу источник: http://historik.ru/ "Книги по истории" |