Во второй половине XVIII в. феодально-крепостническая система в России стала подтачиваться ростом капиталистических отношений. Проникновение товарного производства в сельское хозяйство ускоряло имущественное расслоение крестьянства, особенно в оброчных районах. Сотни тысяч разоренных крестьян порывали связи с землей и искали заработка в неземледельческих промыслах. Этим самым для крупной промышленности создавался рынок труда и другие условия для развития капиталистической мануфактуры.
Ярким показателем начинавшегося разложения крепостнического строя было стремление части помещиков ввести сельскохозяйственные улучшения, а также заняться торгово-промышленной деятельностью. Это свидетельствовало о том, что традиционные приемы организации хозяйства и эксплуатации труда требовали существенных изменений.
По некоторым количественным показателям крупного промышленного производства Россия шла впереди всей континентальной Европы, в том числе Франции, Голландии, Пруссии; русская металлургия продолжала оставаться поставщиком железа в страны Европы. Но в то время как Англия вступила в эпоху промышленного переворота, промышленная техника России оставалась старой. Отсталые формы носили также производственные отношения в таких отраслях промышленности, как металлургическая и суконная. Горная промышленность Урала и суконная промышленность Европейской России были, по словам В. И. Ленина, примером «того самобытного явления в русской истории, которое состоит в применении крепостного труда к промышленности» ( Ленин, Развитие капитализма в России, Соч., х. 3, стр. 411.).
К 1767 г. в России насчитывалось 385 мануфактур (суконных, полотняных, шелковых, стекольных и пр.) и 182 железоделательных и меднолитейных завода, т. е. всего 567 промышленных предприятий. Количество крупных предприятий к концу XVIH в. удвоилось.
Значительного развития достигла промышленность Урала, по-прежнему занимавшая ведущее положение в металлургии. К 70-м годам XVIII в. на Урале действовало 84 медеплавильных, доменных и железоделательных завода. Они давали 90% выплавки меди и 65% производства чугуна всей России. Общая выплавка чугуна в стране составила 5 млн. пудов, а к 1800 г. достигла 10 млн. пудов.
В 40—50-х годах началось строительство горных заводов на Южном Урале, что явилось результатом частного предпринимательства и было обусловлено в первую очередь ростом спроса на железо на внешнем рынке. Увеличивалась потребность в металле, особенно в меди, и внутри страны. Наряду с титулованной знатью заводы строили купцы-предприниматели: И. Б. Твердышев, И. С. Мясников, Осокины и др. Большинство южноуральских заводов пользовалось принудительным трудом.
Наличие больших запасов собственного сырья (льна, пеньки, кожи, шерсти, зерна и т. д.) и даровой рабочей силы, возможность выгодного сбыта продукции толкали помещиков на устройство вотчинных мануфактур. В имениях русских, украинских, прибалтийских помещиков создавались суконные, полотняные, кожевенные, стекольные, винокуренные и прочие предприятия. Работа крепостных крестьян на этих предприятиях являлась самой тяжелой формой барщины.
Но, несмотря на абсолютный рост числа дворянских мануфактур, к концу столетия удельный вес их падает за счет увеличения числа купеческих и крестьянских мануфактур, которые и явились непосредственными предшественниками капиталистической фабрики.
Капиталистическая мануфактура вырастала чаще всего из крестьянских промыслов, в первую очередь в легкой промышленности. Так, в возникшем к концу 40-х годов XVIII в. Ивановском текстильном районе, за редкими исключениями, на мануфактурах использовался уже труд не посессионных крестьян, а наемных рабочих.
Мануфактуры в легкой промышленности России отличались крупными размерами. Среди них встречались такие, на которых работало до 2 тыс. человек и даже больше, а предприятия, обслуживаемые 300—400 рабочими, считались средними. На парусной мануфактуре Гончаровых в конце XVIII в. числилось 1624 рабочих, на суконной фабрике князей Хованских — до 2600 рабочих.
В начальный период мануфактурного производства крупные предприятия легкой промышленности размещались преимущественно в городах. Во второй половине XVIII в. промышленный капитал проникает и в деревню. Владелец мануфактуры раздавал сырье и орудия труда окрестным крестьянам или скупал у них полуфабрикаты. Подобные рассеянные мануфактуры, в которых был централизован лишь конечный этап производства, чаще всего встречались в полотняной промышленности. Превращение домашних крестьянских промыслов в придаток мануфактуры свидетельствовало о начавшемся разложении натурального хозяйства и о расслоении крестьянства.
Во второй половине XVIII в. общее число наемных рабочих, занятых в мануфактурах, промыслах и на транспорте, сильно выросло. На предприятиях, зарегистрированных в Мануфактур-коллегии в 1767 г., наемных рабочих числилось около 18 тыс., а вместе с работающими на дому — до 25 тыс. Лишь на суконных мануфактурах преобладал принудительный труд частновладельческих крестьян, в остальных же отраслях производства — шелкоткацкой, паруснополотняной, хлопчатобумажной и др. — преобладала капиталистическая эксплуатация труда.
Значительно возрастает удельный вес наемного труда в промышленных предприятиях Украины (табачная, винокуренная и кожевенная промышленность), Эстонии (стекольная промышленность), Латвии (производство бумаги). В центральных районах страны капиталистические формы производства с наемным трудом развиваются не только в легкой, но и в металлообрабатывающей промышленности (Павлове, Ворсма). Наемный труд широко применялся в мелких крестьянских предприятиях: мукомольных, маслобойных, кожевенных, мыловаренных, свечных, железоделательных и др. Огромное значение приобретал наемный труд на водном и отчасти гужевом транспорте, в судостроении и на погрузочно-разгрузочных работах. Общая численность наемных рабочих в 60-е годы XVIII в. достигала примерно 220 тыс. человек, из которых более половины было занято на водном транспорте. К концу XVIII в. насчитывалось уже около 420 тыс. наемных рабочих.
Оброчные крестьяне вынуждены были искать заработок на стороне, обращаться к отхожим промыслам. Расширяется рынок рабочей силы. Часть крестьян отрывается от сельского хозяйства. Особенно это относилось к селам, издавна славившимся ткацким и металлообрабатывающим промыслами. На примере сел Иванова и Павлова, жители которых числились крестьянами, но к концу XVIII в. уже не занимались земледелием, отчетливо выступает процесс превращения села в крупный торгово-промышленный центр, становящийся впоследствии городом. В поисках заработков сюда стекалось население окрестных районов. Паспорта и отпускные документы стали выдаваться на все более длительный срок, пока, наконец, крестьяне-оброчники не превращались в постоянных жителей Москвы, Иванова и других промышленных центров. При этом крестьяне, продававшие свою рабочую силу предпринимателю, чаще всего оставались крепостными какого-либо помещика.
Распространение наемного труда, проникавшего даже в горную промышленность Урала, и развитие крестьянской и купеческой мануфактуры, основанной на наемном труде и работавшей на внутренний рынок, свидетельствовали о том, что во второй половине XVIII в. в промышленности России зарождалась система эксплуатации наемных рабочих капиталистами. Тем не менее рынок рабочей силы значительно отставал от роста промышленности, особенно уральской. Чтобы привлечь отходников из центральных районов, промышленник нередко выдавал им аванс, что задерживало оборот капитала. Многие мануфактуристы были вынуждены значительно сокращать объем производства в период летних сельскохозяйственных работ. Далеко не всем промышленникам удавалось полностью использовать производственную мощность своих заводов. Кроме того, владелец мануфактуры должен был делиться своей прибылью с помещиком, так как размер жалованья оброчного крестьянина как рабочего мануфактуры определялся не только прожиточным минимумом, но и суммой оброка, уплачиваемого помещику. Следовательно, и в области промышленности крепостничество являлось фактором, тормозившим развитие производства.
Рост числа городов (за время с 1725 г. по начало XIX столетия — в два раза, с 336 до 634), подъем ремесленного и мануфактурного производства, отрыв от земледелия большого числа крестьян, превращение ряда сел в промышленные центры — все это вызывало быстро растущий спрос на хлеб и другие сельскохозяйственные продукты со стороны неземледельческого населения. В нечерноземных губерниях уходило на заработки от 20 до 35% всего мужского населения, что увеличивало численность потребителей покупного хлеба.
Житницей России в середине XVIII в. были центрально-черноземные районы, особенно Белгородская и Воронежская губернии, а к концу столетия — и Среднее Поволжье. Отсюда хлеб вывозился в Москву и Петербург, в Ярославль, Кострому. Продавцами хлеба выступали и помещики и крестьяне. Помещики продавали хлеб и другие сельскохозяйственные продукты с целью увеличить свои денежные доходы. Большинство же крестьян продавало хлеб, необходимый им для собственного потребления, потому что для уплаты оброка и подушной подати, для покупки соли и промышленных изделий им необходимы были деньги.
Отрыв крестьян от земледелия и домашних промыслов способствовал расширению емкости внутреннего рынка для промышленных товаров. В крестьянское и помещичье хозяйство, вытесняя изделия домашних промыслов, постепенно проникает продукция крупных металлургических заводов и мануфактур, производивших полотно. Обе эти отрасли промышленности, с давних времен поставлявшие большую часть своей продукции за границу, в связи с расширением внутреннего рынка стали выпускать и предметы широкого потребления.
Развитие внутреннего рынка проявляется в росте числа ярмарок и торжков, которых в 70-е годы XVIII в. насчитывалось свыше 1600. Цепь ярмарок протянулась от Кяхты и Иркутска на востоке через Ирбит, Троицк и Макарьевскую ярмарку до Свенской и Киевской — на западе, от Макарьевской в Поволжье до Архангельской и Петербургской — на севере и северо-западе.
Воротилами на внутреннем рынке становятся торгующие крестьяне не только из государственных, но и из числа крепостных. Дворяне не препятствовали торговле своих крестьян, но облагали их, как и крестьян-мануфактуристов, высоким оброком.
Все больше втягивались во всероссийские рыночные связи Украина, Белоруссия и Новороссия. На ярмарки в Ромнах, Полтаве и других городах Левобережной Украины, устраиваемые по четыре-пять раз в году, большими партиями поступали изделия русских мануфактур, особенно железо, краски, инструменты, бумага.
На рынки центральных и северных губерний России Украина поставляла стекло, сукно, зерно, скот, кожу. Огромное значение в сбыте товаров на внутреннем рынке Украины принадлежало чумакам (торговцам солью и рыбой), обозы которых направлялись на юг, в Причерноморье, и на север, в великорусские губернии. Растущая межобластная торговля способствовала усилению экономических связей между отдельными частями самой Украины: Гетманщиной (Левобережьем), Слобожанщиной (Слободской Украиной) и Запорожьем. Эти же процессы наблюдались и в прибалтийских провинциях Российской империи — Эстонии и Латвии. В Лифляндии ярмарки происходили в 34 пунктах. Крупнейшая ярмарка в Дерпте (Тарту) привлекала не только прибалтийских, но и русских купцов. На рынках Эстонии и Латвии продавались русское железо, медь, кожи, меха. Во внутренние районы России Эстония и Латвия вывозили стекло и изделия из него, парфюмерию, скот и т. д. Прибалтийские помещики употребляли значительную массу товарного зерна для производства водки, которую они поставляли в Петербургскую и Псковскую губернии.
Расширение всероссийского рынка требовало дальнейшего развития путей сообщения. В 50-е годы производятся работы по усовершенствованию Вышневолоцкой системы; строится новый канал, соединяющий Каму с Вычегдой и Северной Двиной. Для торговли еще большее значение имел гужевой транспорт. Летом и особенно зимой по проселочным и столбовым дорогам двигались бесконечные обозы. Разрасталась сеть грунтовых дорог, прокладывались первые шоссейные дороги, тракты. Громадной протяженности Охотский тракт прорезал всю Россию с запада на восток, от Петербурга и Москвы до тихоокеанского порта Охотска. В целом, однако, состояние путей сообщения, особенно гужевых, было неудовлетворительным и серьезно тормозило рост внутреннего товарооборота.
Развитие внутренней торговли побудило правительство пойти на серьезные перемены в своей экономической политике. Они были обусловлены как интересами торгующего дворянства, домогавшегося ликвидации торговых монополий и ограничений, так и интересами купечества.
В середине XVIII в. взималось 17 различных видов внутренних таможенных сборов. Существование внутренних таможен препятствовало развитию всероссийского рынка. Указом 20 декабря 1753 г. внутренние таможенные пошлины отменялись.
Столь же важное значение для роста торговли и промышленности имели отмена указом 1767 г. и манифестом 1775 г. промышленных монополий и провозглашение свободы промышленности и торговли. Крестьянам была предоставлена возможность беспрепятственно заниматься «рукоделием» и продажей промышленных изделий, что способствовало более быстрому перерастанию мелкого товарного производства в капиталистическую мануфактуру.
Отмена монополий, находившихся, как правило, в руках придворных фаворитов, была выгодна и широким массам купечества. Архангельское купечество восторженно встретило уничтожение монополии П. И. Шувалова на тюлений промысел в Белом море и на табак и устроило по этому случаю празднества с фейерверками и иллюминацией.
Несмотря на дворянский в конечном счете характер экономической политики правительства, эта политика объективно, вопреки воле и намерениям самодержавия и дворянства приводила к росту капиталистических отношений, способствуя развитию капиталистического предпринимательства крестьян и ускоряя разложение феодально-крепостнических отношений.
Однако прогрессивность этих мероприятий была ограниченной. Даже провозглашая свободу промышленной деятельности, самодержавие все же имело в виду прежде всего интересы дворянства. Сословный строй в России ограничивал переход крестьян в купечество. Свобода промышленной деятельности понималась как свобода дворянского предпринимательства. Против такого дворянского понимания свободной торговой и промышленной деятельности резко выступало купечество, считая вообще торговлю и промыслы своей привилегией и полагая, что дворянство должно «упражняться единственно в земледелии», ибо торговля и промышленность совсем «не барское дело». Особенно задевала интересы купечества торговля крестьян, которые, по мнению купечества, должны были обрабатывать землю, «и сие есть их жребий».
Быстро растущая внутренняя и внешняя торговля побуждала царское правительство принимать во внимание также и интересы купечества. Для предоставления кредита купечеству учреждается Коммерческий банк; в целях развития внешней торговли заключается ряд договоров; дети купцов на казенный счет направляются за границу для обучения коммерческим наукам.
Если в 1749 г. вывоз товаров из России составил около 7 млн. рублей, то через 35 лет, в 1781—1785 гг., он достигал ежегодно почти 24 млн. рублей, причем вывоз значительно превышал ввоз.
На первом месте в русском вывозе, как и в предшествующее время, стояли сырье и полуфабрикаты — лен, пенька и пакля, составлявшие от 20 до 40% всего экспорта. За ними шли кожа, ткани, лес, канаты, щетина, поташ, сало, пушнина.
В вывозе все большее значение приобретали промышленные товары. Так, например, железо составляло в экспорте России в 1749 г. 6%, а в 1796 г.— 13%. Максимальная цифра экспорта русского железа приходится на 1794 г., когда он достиг почти 3,9 млн. пудов; в последующие годы вывоз железа за границу неуклонно сокращался. Вывоз хлеба колебался в зависимости от урожая и хлебных цен на внутреннем рынке, от запрещений, накладываемых на экспорт зерна. В 1749 г., например, экспорт хлеба выражался в ничтожной цифре — 2 тыс. рублей (0,03% всего вывоза). С 60-х годов вывоз хлеба начинает быстро расти, достигнув в начале 90-х годов суммы в 2,9 млн. рублей.
Среди ввозимых в Россию товаров по-прежнему преобладали предметы дворянского потребления: сахар, сукно, шелка, вина, фрукты, пряности, парфюмерия и т. д.
В целях развития отечественной промышленности правительство продолжало проводить протекционистскую политику. Отмена внутренних пошлин лишила казну фискальных доходов от внутренней торговли. Эта потеря была компенсирована установлением в 1757 г. добавочного 13-процентного сбора от стоимости товаров, ввозимых в Россию и вывозимых из нее. В 1766 г. был принят новый таможенный тариф. Он вовсе запрещал ввоз товаров, которыми «по изобилии в собственном государстве довольствоваться можем», и, наоборот, освобождал от пошлин ввоз товаров, которых «произращение или заводы в государстве еще не начинались».
Расширяется круг стран, торгующих с Россией. Среди них первое место занимала Англия. Ее флот нуждался в русском корабельном лесе, пеньке, парусине и т. п. Важное место в английских закупках занимало уральское железо. Торговля с Англией всегда была активной для России. Англичане компенсировали пассив своего торгового баланса с Россией доходами от фрахта.
Большинство русских товаров, особенно из балтийских портов, вывозилось ва английских и голландских судах, что лишало Россию тех выгод, которые она могла получить, минуя посредников. Поэтому Россия стремилась к развитию собственного мореплавания и к установлению непосредственных торговых связей с другими странами.
Возникают русские компании для торговли с Турцией (1755 г.), Ираном (1758 г.), Хивой и Бухарой (1760 г.). Эти компании устанавливали прямые торговые связи со странами Востока. В 1782 г. Россия заключает торговый договор с Данией, в 1785 г.— с Австрией, в 1786—1787 гг. — с Францией и Португалией.
В тесной связи с развитием товарного производства находилось так называемое дворянское предпринимательство. В 1765 г. было создано Вольное экономическое общество, начали издаваться его «Труды», журналы и т. п. Некоторые дворяне пытались перейти на многопольную систему, возделывать новые культуры, применять усовершенствованные сельскохозяйственные орудия. Но все попытки поднять уровень помещичьего хозяйства упирались в малую производительность подневольного труда забитого, обобранного, бесправного крепостного крестьянина, и эффект их был весьма незначителен. Даже наиболее передовые помещики, вроде А. Т. Болотова, полагали, что можно ввести усовершенствования в сельское хозяйство, сохраняя неизменным крепостнический строй. Но ни машины, ни многопольная система, о которых много писалось в русских журналах, не могли найти применения в хозяйстве помещиков, сколько-нибудь существенно поднять производительность труда крепостных. Дворянству оставалось лишь жаловаться на «леность и упорство» крестьян, на их «нерадивость», измышлять строгие инструкции и прибегать к различным карам. Не меняя основ своего хозяйства, дворянство стремилось увеличить доходы путем распространения крепостнических отношений на новые территории и за счет расширения дворянской запашки. Отсюда движение дворян на Юг, на чернозем, организация новых помещичьих хозяйств на нераспаханных, плодородных землях.
Из фонда государственных земель огромные массивы переходили в собственность дворян и прежде всего дворянской знати и царских фаворитов. За время с 1762 по 1796 г. помещикам было роздано 800 тыс. крестьян. Братья Орловы, принимавшие активное участие в возведении Екатерины II на престол, получили 45 тыс. душ крестьян, фаворит Екатерины II Г. А. Потемкин — 37 тыс. душ крестьян. Дворяне продолжали захваты земель Поволжья и переселение туда крепостных крестьян из внутренних областей России. В результате этого в Поволжье увеличилась численность русскрго населения, а часть мордвы, мари, чувашей перешла на земли Заволжья и Приуралья. В 60-е годы XVIII в. нерусское население Поволжья составляло менее 30%. Царизм поощрял дворянскую колонизацию Степной Украины, Нижнего Поволжья и Северного Кавказа, где создавались огромные помещичьи хозяйства.
Тем не менее помещичье хозяйство во второй половине XVIII в. испытывало большие затруднения. Дворянство постоянно нуждалось в деньгах, уходивших на строительство пышных усадеб и разбивку парков, на приобретение предметов роскоши, на жизнь в столице и на поездки за границу. Оно запутывалось в долгах, оказывалось в руках ростовщиков, нередко происходивших из среды разбогатевших крепостных крестьян. Известный мемуарист того времени А. Т. Болотов писал: «Роскошь и непомерное мотовство большей части наших дворян скоро произведут то, что большая часть наших сел и деревень принадлежать будет фабрикантам, купцам, подьячим, секретарям, докторам и лекарям, и не мы, а они госпопами и владельцами будут».
Пытаясь помочь дворянству сохранить в своих руках села и деревни, царское правительство создает ряд дворянских кредитных учреждений. Основанный в 1754 г. Дворянский заемный банк ставил своей целью предоставить дворянам дешевый кредит и тем самым освободить их от услуг алчных ростовщиков. Этой же цели служили и другие дворянские сословные кредитные учреждения, действовавшие в Петербурге и Москве. Все они давали ссуду под залог помещичьих имений из 6% годовых. По полученные деньги дворяне обычно не вкладывали в хозяйство, а проживали, используя их для поддержания привычного уровня жизни.
В то время как Коммерческому банку, обслуживавшему купечество, правительством был предоставлен капитал в 500 тыс. рублей и разрешалось выдавать ссуды сроком на один год, капитал банка для дворянства составлял 750 тыс. рублей, а ссуды выдавались на три года. В этом сказывался реакционный характер кредитной политики правительства, стремившегося искусственными мерами поддержать хозяйство помещиков.
Население России в начале 80-х годов XVIII в. составляло 27—28 млн. человек, т. е. за 60 лет, прошедших со времени проведения первой ревизии, удвоилось. Увеличение населения происходило как за счет естественного прироста, так и за счет присоединения новых земель и охвата переписью жителей некоторых территорий, не учитывавшихся первой ревизией (Украина, Прибалтика, Сибирь). Самой многочисленной категорией сельского населения были помещичьи крестьяне, численность которых, по данным третьей ревизии (1762—1766), составляла 3787 тыс. душ мужского пола. В 60-х годах XVIII в. они составляли почти 53% крестьян, живших в Великорос-сии. К югу от Москвы, в некоторых черноземных губерниях (Тульская, Курская), число крепостных крестьян было особенно велико. В среднем по губерниям Российской империи помещичьи крестьяне составляли от 45 до 70% к общему числу крестьян, и только на Севере и в Сибири их было мало.
Сказочная роскошь Шереметевых, Разумовских, Безбородко, Строгановых и других представителей высшей знати «золотого века Екатерины», так же как и более скромный быт рядовых провинциальных дворян, обеспечивались жесточайшей эксплуатацией крепостных крестьян.
В 80—90-х годах 56% крепостных крестьян было на барщине, 44% — на оброке. В черноземной полосе, расположенной к югу от Оки, преобладала барщина. Здесь особенно остро чувствовалось крестьянское малоземелье. Барская запашка расширялась за счет сокращения крестьянских наделов.
Размеры барщины не были определены законом и зависели от произвола помещика. Наиболее распространенной была трехдневная барщина, но иногда крестьянину приходилось трудиться на барском поле все шесть дней в неделю, и для работы на своем клочке земли у него оставались лишь ночи да праздничные дни. Часть барщинных крестьян была переведена на «месячину». Такие крестьяне не имели совсем наделов, работали все время на помещика и получали месячное содержание продуктами.
В северных, нечерноземных губерниях, где производство хлеба на рынок не могло давать больших доходов и барская запашка составляла 20—25% всех обрабатываемых земель, преобладал оброк.
Оброчные крестьяне пользовались большей хозяйственной инициативой. Но рост оброка ухудшал их положение. За 35—40 лет (60—90-е годы XVIII в.) оброк поднялся о 1—2 рублей до 4—5 рублей с ревизской души. Отчасти этот рост оброка был связан с падением курса рубля, но вызывался он также и усилением феодальной эксплуатации.
Права крепостных крестьян ограничивались из года в год, и во второй половине XVIII в. крепостные превратились в полную «крещеную собственность» помещика. В 1760 г. дворяне получили право ссылать своих крепостных в Сибирь, а в 1765 г. — право отправлять их на каторгу. Любая жалоба крестьян на помещика квалифицировалась, согласно указу 1767 г., как ложный донос и каралась пожизненной ссылкой в Нерчинск. За первые пять лет применения этого указа помещики сослали только в Тобольскую и Енисейскую провинции свыше 20 тыс, своих крепостных; Крестьян продавали наравне со скотом, помещики толпами выводили крепостных на рынок. Некоторые помещики сочиняли специальные инструкции о наказаниях, определявшие точный размер штрафов или количество ударов за различные нарушения вотчинных порядков. Произвол, жестокость, капризы и самодурство помещиков не знали предела. Такие изверги, как помещица Дарья Салтыкова (Салтычиха), собственноручно замучившая 38 человек, или как орловский помещик Шеншин, имевший специальный штат палачей и разнообразные орудия пытки, отнюдь не были исключением.
Таким образом, положение крепостного мало отличалось от положения раба.
Среди других категорий крестьян наиболее многочисленными были государственные крестьяне, которых, по данным третьей ревизии, было учтено 2880 тыс. душ мужского пола. В районах расселения государственных крестьян не было помещичьего землевладения. Хотя они платили повышенную подушную подать, их положение все же было лучше, чем помещичьих крестьян.
В разряд государственных крестьян, кроме русского населения, входили многочисленные народы Севера, Поволжья и Сибири, так называемые ясашные народы (платившие ясак — подать): мордва, мари, чуваши, татары, удмурты, буряты, якуты и др. Во второй половине XVIII в. в связи с упадком охотничьего хозяйства и развитием у части этих народов земледелия почти все они были постепенно переведены на подушную подать, взимавшуюся деньгами.
Довольно многочисленной была категория церковных и монастырских крестьян, называвшихся после секуляризации владений духовных феодалов (1764 г.) экономическими крестьянами. Позже они тоже вошли в состав государственных крестьян. Оставались еще дворцовые крестьяне, являвшиеся собственностью царского двора. Их насчитывалось свыше 487 тыс. душ.
Развитие товарных отношений приводило к тому, что среди части крестьян происходило социальное расслоение. Этот процесс охватывал и крепостных крестьян, особенно отпущенных на оброк. Среди ни наряду с крестьянами, жившими, как сказано в одном документе, в «крайней бедности» — а таких было большинство - встречались такие, «которые между мужиками богачами почесться могут и богаче многих дворян». Богатые крестьяне брали земли в аренду, в обход существовавших законов покупали собственных крепостных, нанимали работников; им принадлежали целые стада крупного и мелкого рогатого скота, десятки лошадей, пчельники и т. п. С другой стороны, было немало крестьян, не имевших ни одной коровы; вся «живность» такой крестьянской семьи состояла из одной свиньи и трех-четырех кур. У некоторых даже и этого не было.
Из оброчных крестьян вырастали «богатеи», занимавшиеся торговлей, промыслами. Бугримовы, Борисовы, Грачевы, Гарелины и другие богатые, или, как тогда говорили, «капиталистые крестьяне», стали промышленниками, владельцами крупных предприятий. Известный владелец мануфактуры Грачев сам был крепостным Шереметева и в то же время приобрел свыше 3 тыс. десятин земли и около 900 крепостных. В 1795 г. он выкупился на волю за 130 тыс. рублей. Но подавляющая масса отходников принадлежала к деревенским низам, из них формировались основные кадры наемных рабочих в городе и деревне.
Отмеченные факты социального расслоения среди крестьянства не получили еще широкого распространения. Крепостническая система задерживала процесс дифференциации, закрепляя бедноту за землей с целью сохранения тягла, приводя нередко к разорению и верхушки деревни в результате непомерных поборов со стороны помещика.
Освободительная война украинского народа в середине XVII в. значительно ослабила феодально-крепостническую систему в Левобережной Украине. Феодальное землевладение сохранили православные монастыри и шляхтичи, перешедшие на сторону Хмельницкого. Вся остальная земля была объявлена «свободной войсковой», не только казаки, но и посполитые (крестьяне) имели личную свободу и право владеть недвижимой собственностью.
Характерной чертой социально-экономического развития Левобережной Украины во второй половине XVII и в XVIII в. было оформление крепостного права. «Маетности» (имения) украинских феодалов увеличивались прежде всего путем гетманских пожалований и захватов общинных земель, нередко производившихся под видом покупки. Феодальное землевладение росло также за счет слобод. Скупая пустующие земли, помещик заселял их свободными людьми. Чтобы привлечь в слободы таких людей, помещик на первых порах предоставлял им льготы, а затем постепенно превращал в своих «подданных».
Число свободных крестьян из года в год уменьшалось; они переходили в «потомственное владение» как украинских, так и хлынувших на Украину русских дворян. Гетманские пожалования достигали огромных размеров. Так, при гетмане Разумовском после раздач, произведенных им за 13 лет (1751—1764), из 6952 дворов остался нерозданным в частное владение лишь 2661 двор.
Войсковая старшина и украинская шляхта вели наступление на права посполитых. В 1723 г. Генеральная войсковая канцелярия запретила крестьянам продавать свои земельные участки без ее ведома. Универсал гетмана Разумовского от 20 апреля 1760 г. разрешил переход посполитых только при наличии письменной отпускной владельца, причем уходивший крестьянин лишался своего движимого и недвижимого имущества. Через три года Екатерина II подтвердила этот универсал. Наконец, в 1783 г. царское правительство, идя навстречу пожеланиям украинской шляхты и казацкой старшины, окончательно запретило посполитым переход — каждый из них должен был находиться там, где он «по последней ревизии написан».
Домогательства украинских и русских феодалов на крепостной труд вытекали из развития барского хозяйства, все более втягивавшегося в рыночный обмен. Типичным в этом отношении было хозяйство помещиков Базилевских, которые в конце XVII в. еще не имели населенных имений, а в 70-х годах XVIII в. стали владельцами 12 сел с 10634 крепостными крестьянами. Барская пашня и скотные дворы давали обильное сырье для переработки на собственных предприятиях. В имениях Базилевских находились винокурня, маслобойня, пивоварня, пильная мельница, кирпичный завод и сукновальня. Помещики вели обширную торговлю, занимались ростовщичеством. Возможность реализовать излишки барского хозяйства на рынке стимулировала развитие крепостного права и крестьянских повинностей. Барщина в поле дополнялась работой на предприятиях.
Развитие обмена оказывало влияние и на организацию хозяйства у запорожских казаков. В зимовниках старшин и богатых рядовых казаков содержались сотни лошадей и крупного рогатого скота, тысячи овец и коз, на громадных площадях возделывались рожь, пшеница, ячмень и просо. Товарные излишки подобных хозяйств находили сбыт на местных ярмарках, в Левобережной и Правобережной Украине, в Великороссии и Крыму. Вследствие того, что среди казачества Запорожской Сечи феодальные отношения были развиты слабее, чем на территории Левобережной Украины, в крупных хозяйствах здесь нередко применялся наемный труд.
Крестьяне и казаки оказывали ожесточенное сопротивление наступлению феодалов. История Левобережной Украины второй половины XVIII в. изобилует многочисленными фактами «непослушенства» крестьян, отказывавшихся выполнять возраставшие феодальные повинности. Нередко происходили вооруженные выступления. Так, крестьяне и казаки с. Клишинцы Лубенского полка создали укрепленный лагерь и 13 лет (1761—1774) мужественно сопротивлялись попыткам помещика Ф. Лысенко превратить их в своих подданных. В еще более острых формах протекало восстание в с. Турбаях (1789—1793), где крестьяне и казаки создали самоуправление, распределили между собой землю и имущество помещиков Базилевских. Оба восстания были подавлены вооруженной силой.
В результате Северной войны к России была присоединена территория Эстонии и северная часть Латвии (Видземе) с Ригой, до этого входившие в состав шведских владений. Ко второй половине XVIII в. относится присоединение Латгалии (1772 г.) и герцогства Курляндского (1795 г.).
Присоединение Эстляндии, Лифляндии и Курляндии сопровождалось признанием со стороны царского правительства особых прав («привилегий») местного дворянства и городов. В области самоуправления они пользовались правами, не известными русскому дворянству и городам. В административных учреждениях, судах и школах делопроизводство и обучение велись на немецком языке. Лютеранство (за исключением Латгалии) признавалось господствующей религией. Имениями и крепостными могли владеть лишь дворяне, занесенные в особые списки, или матрикулы. На съездах местного дворянства, или ландтагах, пользовались правом голоса лишь лица, занесенные в матрикулы. Все выборные должности могли занимать только местные дворяне.
В 1710 г. при капитуляции Риги и Ревеля Петр I утвердил привилегии, по которым полноправными гражданами в городах признавались лишь лица немецкого происхождения. Торговлю и промышленную деятельность они рассматривали как свою монополию. Полностью сохранилась цеховая организация ремесла. В крупных городах, например в Риге и Ревеле, ремесленные цехи объединялись в Малую гильдию, в которую не допускались эстонские, латышские и русские ремесленники. Немецкое купечество объединялось в особую Большую гильдию, которая также вела упорную борьбу с торговцами ненемецкого происхождения. Городское самоуправление полностью находилось в руках немногочисленного немецкого магистрата. Латыши и эсты составляли основную массу бесправного люда — домашней прислуги, поденщиков и т. п. Обычно они сами или их предки являлись беглыми крепостными.
Царское правительство формально сохранило шведское аграрное законодательство, но правила, определявшие крестьянские повинности, имели обязательную силу лишь для арендаторов и крепостных в казенных имениях, помещичьи же крестьяне были предоставлены полному произволу владельцев. Казенные имения составляли ничтожную часть земельной собственности, так как количество их в продолжение XVIII в. сократилось во много раз из-за многочисленных пожалований государственных земель представителям дворянства.
После присоединения к России в прибалтийских провинциях началось экономическое оживление, которым воспользовались и представители торгового капитала, и помещики. Прибалтийские бароны поставляли большое количество водки на внутренний рынок, увеличили экспорт льна, хлеба и лесных материалов в западноевропейские страны, особенно в Голландию и Англию. Владельцы имений заражались духом предпринимательства. Рост товарного производства сопровождался усилением барщины. Телесные наказания крепостных стали повседневным явлением. Представитель лифляндского дворянства ландрат Розен отождествил крепостных с древнеримскими рабами. Он утверждал, что в Лифляндии крепостной и его имущество являются неограниченной собственностью помещика. К середине XVIII в. этот взгляд получил общее признание во всех местных административных и судебных учреждениях. Крепостничество в прибалтийских губерниях приняло еще более суровые формы, чем в остальной России.
Во второй половине XVIII в. крестьянское движение усиливалось с каждым новым десятилетием. Особенно широкий размах крестьянские волнения получили в 1784 г., когда вся Лифляндская губерния превратилась в арену массовых крестьянских выступлений. Со своей стороны идеологи нарождающейся буржуазии все чаще выступали с резкой критикой крепостничества. С требованием реформ выступали И. Г. Эйзен, Г. И. Яннау, Г. Меркель и другие последователи французских просветителей XVIII в.
Лифляндский ландтаг был вынужден пойти на некоторые, впрочем ничтожные, уступки крестьянам. В 1765 г. он предоставил крепостным право искать судебную защиту против произвола помещиков. Но сопротивление дворянства свело на нет и эту уступку. Более существенное значение имело распространение ва прибалтийские губернии наместнической системы управления, при которой в административных и судебных учреждениях должностные лица, избираемые дворянством, были заменены чиновниками, назначаемыми правительством. С целью поощрения внешней торговли в 1765 г. был опубликован Устав о рижской коммерции, упразднивший ряд средневековых пережитков, препятствовавших дальнейшему росту торговли. В 1787 г. на прибалтийские города была распространена реформа городского управления. Цеховая замкнутость была ликвидирована, и в городах Прибалтики стали появляться первые капиталистические мануфактуры. «Остзейские привилегии» находились под угрозой уничтожения. Но Павел I указом 1796 г. восстановил прежнюю систему управления.
После смерти Елизаветы Петровны (1761 г.) на престол под именем Петра III вступил ее племянник, герцог голштинский Карл Петр Ульрпх. Петр III ненавидел Россию и все русское и оставался всю жизнь поклонником Пруссии и прусского короля Фридриха II.
Надеясь заручиться поддержкой дворян, Петр III удовлетворил их требование об освобождении от обязательной службы. 18 февраля 1762 г. был опубликовав манифест «О даровании вольности и свободы всему российскому дворянству».
Однако, поскольку остальные действия Петра III были направлены к умалению значения российского дворянства (разгон гвардии и т. п.), положение его на престоле стало непрочным. Как и в дворцовых переворотах второй четверти XVIII в., решающую роль и на этот раз сыграла дворянская гвардия. 28 июня 1762 г. гвардия возвела на престол жену Петра III — Екатерину П. Петр III был арестован, отправлен в Ропшу и здесь убит.
Вступив на престол, Екатерина II (1762—1796) столкнулась со стремлением дворянской знати ограничить царскую власть в свою пользу. Именно с этой целью видный дипломат Н. И. Панин выступил с проектом создания постоянного императорского совета. В проекте Панина Екатерина II и дворянство, окружавшее императрицу, усмотрели попытку поставить у власти новых верховников из влиятельных и богатых аристократических фамилий. Проект Панина был отклонен.
Тем не менее «самодержцы всероссийские» нуждались в постоянно действующем совете, состоявшем из близких им людей. Уже во времена Елизаветы Петровны была учреждена Конференция при высочайшем дворе, в компетенцию которой входили иностранные дела и некоторые военные вопросы. Петр III ликвидировал Конференцию, но все же через некоторое время вынужден был создать Совет при высочайшем дворе, который, так же как и Конференция, ведал военными делами. Екатерина II в 1768 г. тоже организовала Императорский совет как совещательный орган при императрице для обсуждения важнейших законов и государственных мероприятий. В связи с созданием Императорского совета значение Сената снова пало.
Свою внутреннюю политику Екатерина II осуществляла непосредственно через генерал-прокурора, президентов коллегий и генерал-губернаторов. Рост влияния Императорского совета и одновременно умаление роли Сената являлись двумя сторонами процесса укрепления самодержавия, развития бюрократии и усиления централизации государственного аппарата.
История Русского абсолютистского государства второй половины XVIII в. может быть разделена на два периода: 1) до крестьянской войны 1773 — 1775 гг.; этот период принято называть периодом «просвещенного абсолютизма» и 2) период открытой дворянской реакции, особенно усилившейся с 1789—1790 гг. в связи с революцией во Франции.
Расцвет «просвещенного абсолютизма» в России относится к 50—60-м годам XVIII в. Несмотря на либеральные фразы и демагогические приемы самодержцев, социальная природа самодержавия при «просвещенном абсолютизме» оставалась дворянской. Как и во многих странах той поры — в Австрии, Пруссии и др. — «просвещенный абсолютизм» в России был особой формой политики самодержавия, характерной особенностью которой было некоторое приспособление политики дворянского государства к требованиям поднимающегося капитализма.
«Просвещенный абсолютизм» был порожден также обострением социальных противоречий и в первую очередь классовой борьбой крестьян. Существо политики «просвещенного абсолютизма» заключалось не только в подавлении крестьянских движений, но отчасти в стремлении предупредить их возникновение. «Просвещенный абсолютизм» проводил также мероприятия, имевшие целью сохранить и расширить привилегии дворянства, помочь ему приспособиться к развивавшимся капиталистическим отношениям.
Правительство исходило из того, что насильственными формами подавления протеста народных масс не всегда достигается прочное успокоение. Оно сочло поэтому необходимым сделать крестьянам кое-какие уступки. К ним относилось прекращение приписки государственных крестьян к заводам, передача монастырских крестьян в ведение Коллегии экономии (1764 г.) и т. п. Эти мероприятия не затрагивали существа феодально-крепостнической системы. Именно в царствование «просвещенной» монархини Екатерины II деспотизм и насилие, лицемерно прикрываемые демагогической фразой: «все устраивать ко благу всех вообще и всякого особо», достигли небывалого расцвета. В переписке с французскими просветителями — Вольтером, Дидро, Даламбером Екатерина выставляла себя противницей крепостного права, сторонницей правосудия и в то же время подписывала указы, предоставлявшие помещикам право ссылать крестьян в Сибирь, восстановила деятельность учреждений политического сыска, чинивших жестокую расправу над всеми, кто выступал в защиту угнетенных. В публичных выступлениях Екатерина II подчеркивала пользу образования и необходимость расширения сети народных школ, а в частных письмах к приближенным писала: «Черни не должно давать образования; поскольку будут знать столько же, сколько вы да я, то не станут нам повиноваться в такой мере, как повинуются теперь».
Екатерина всей своей политикой стремилась укрепить позиции дворянства в то самое время, когда уже налицо были признаки разложения крепостнической системы и когда господство реакционного класса дворянства усиливало отставание России от передовых европейских стран.
Одним из наиболее ярких проявлений «просвещенного абсолютизма» в царствование Екатерины II был созыв Комиссии по составлению нового уложения. Эту меру правительство объясняло необходимостью кодификации законов, так как действовавшее «Соборное уложение» 1649 г. к этому времени совершенно устарело.
Выборы депутатов Комиссии носили сословный характер. Дворяне (помещики) выбирали депутата от каждого уезда, горожане выбирали одного депутата от каждого города, кроме того, в состав Комиссии входило по одному депутату от Синода, Сената, от каждой коллегии. Инструкция предусматривала также выборы депутатов от казачества, от нерусских народностей (по одному депутату от каждой провинции). Имелись депутаты и от государственных крестьян, для которых был установлен повышенный возрастной ценз и трехстепенность выборов. Помещичьи и посессионные крестьяне не получили права избрания депутатов в Комиссию. Каждый депутат привозил с собой один или несколько наказов. В своей деятельности Комиссия должна была руководствоваться специальным наказом, написанным Екатериной. Этот наказ изобиловал модными либеральными фразами, заимствованными из сочинений западноевропейских просветителей.
Летом 1767 г. в Москве под председательством А. И. Бибикова, будущего усмирителя восстания Пугачева, началась деятельность Комиссии.
После чтения наказов Комиссия приступила к обсуждению прав «благородных», т. е. дворянства, затем прав городского населения. Расширение как дворянских, так и купеческих привилегий означало ущемление интересов самого многочисленного класса непосредственных производителей — крестьянства. Поэтому крестьянский вопрос, хотя его и не включили в повестку дня работы Комиссии, был центральным. Помещики жаловались на массовое бегство и «непослушание» крестьян и требовали принятия соответствующих мер. Но кое-кто из дворянских депутатов, например депутат от Козловского уезда Г. С. Коробьин, выступил с критикой жестокостей крепостнической системы. Он заявлял, что причиной бегства крестьян «по большей части суть помещики, отягощающие толь много их своим правлением». Коробьин считал необходимым точно определить размер крестьянских повинностей в пользу помещика и предоставить крестьянам право иметь недвижимую собственность.
Но даже эти умеренные предложения, лишь смягчавшие, а не уничтожавшие крепостной гнет, встретили самый решительный отпор со стороны подавляющего большинства дворянских депутатов. Дворянство требовало исключительного права владения крестьянами, землями и недрами, монополии промышленной деятельности, добивалось создания своей сословной политической организации с передачей в ее руки местной администрации. Наиболее видным представителем реакционной дворянской идеологии был депутат ярославского дворянства князь М. М. Щербатов.
Растущее значение купечества в экономической и политической жизни страны сказывалось в настойчивых требованиях депутатов от городов не только закрепить старые права купечества, но и расширить их, создать условия для роста промышленности и торговли, защитить купцов от конкуренции торгующих дворян и крестьян. Более того, купечество домогалось права владеть крепостными.
Депутаты от государственных крестьян просили облегчить налоги и повинности, покончить с произволом властей и т. д. По мере развертывания деятельности Комиссии все яснее становилась цель ее созыва — выяснить настроение различных социальных групп. Сохраняя незыблемым крепостничество, самодержавная государыня только делала вид, что заботится о «народе».
Впоследствии А. С. Пушкин назвал работу Комиссии «непристойно разыгранной фарсой». В 1768 г. Екатерина воспользовалась в качестве предлога начавшейся войной с Турцией, чтобы распустить Комиссию. Тем не менее самодержавие вынуждено было ограничить произвол отдельных заводчиков и помещиков; было издано предписание применять пытки к колодникам «с крайней осторожностью и рассмотрением».
Существовавшие порядки «просвещенный абсолютизм» пытался укрепить более гибким применением репрессий и либеральной фразеологией.
Внешняя политика России во второй половине XVIII в. была направлена на решение традиционных задач, унаследованных от предшествующего времени: воссоединение всех украинских и белорусских земель с Россией; 2) утверждение на побережье Черного моря; 3) закрепление позиций на побережье Балтийского моря.
Внешняя политика России осуществлялась самодержавием и определялась в первую очередь интересами дворян. Русский царизм, участвуя в разделе Польши, меньше всего считался с интересами белорусского и украинского народов. Войны с Турцией царизм вел также не ради освобождения народов Закавказья или Балкан от турецкого гнета. Своей внешней политикой самодержавие прежде всего стремилось укрепить феодально-крепостническую систему. Но независимо от намерений царского правительства внешняя политика России в ряде случаев имела положительные последствия для народов, томившихся под чужеземным гнетом.
Важнейшим внешнеполитическим выступлением России в начале второй половины XVIII в. было ее участие в так называемой Семилетней войне, которую вели две противостоящие друг другу коалиции европейских государств: Франция, Австрия и Швеция, с одной стороны, Англия и Пруссия — с другой.
Семилетняя война началась в 1756 г. Несмотря на наличие между Англией и Россией так называемой субсидной конвенции, по которой последняя обязалась за денежную компенсацию выставить экспедиционный корпус для защиты Ганновера в Германии, принадлежавшего английскому королю, Россия не примкнула к англопрусскому союзу, а, наоборот, сблизилась с Австрией и Францией. Эта позиция России была обусловлена тем, что прусский король Фридрих II, захватив Силезию, стремился превратить Польшу в вассальное государство, а также строил планы захвата Чехии и Саксонии. Он намеревался посадить своего брата на престол герцогства Курляндского и обосноваться в Прибалтике, что грозило русским интересам на Балтийском море.
Заключив с Пруссией союз, направленный против Франции, Англия облегчила прусскому королю осуществление его захватнических планов. Этот союз ускорил создание тройственной коалиции Австрии, Франции и России против Пруссии. В то же время интересы торговли побуждали Англию не порывать связей с Россией.
Вступая в войну с враждебной коалицией, Фридрих II рассчитывал молниеносными ударами разбить противников поодиночке. Его многочисленная, превосходно вооруженная и вымуштрованная армия имела, однако, серьезные недостатки. Она состояла наполовину из наемников и держалась на жестокой палочной дисциплине.
После побед над французами и австрийцами Фридриху предстояло сразиться с третьим участником коалиции — Россией. Летом 1757 г. русские войска вступили в Восточную Пруссию, в начале 1758 г. ими был занят Кенигсберг. Сражения при Гросс-Егерсдорфе (1757 г.) и Цорндорфе (1758 г.) показали высокую боеспособность русской армии. Решающая битва произошла 12 августа 1759 г. у Кунерсдорфа.
В первые часы сражения прусские войска достигли некоторого успеха. Фридрих II считал бой законченным и отправил гонцов в Берлин с известием о полном разгроме русских. Но через некоторое время русские войска перешли в контратаку, началось паническое бегство противника. Целые полки сдавались русским. Шляпа и подзорная труба прусского короля, бежавшего с поля боя, стали трофеем преследовавших его по пятам казаков. 28 знамен, 172 орудия, 10 тыс. ружей достались победителям. Прусская армия была разбита наголову. «Из армии в 48 тысяч у меня не осталось и 3 тысяч... У меня больше нет никаких средств, и, сказать по правде, я считаю все потерянным», — писал Фридрих.
В 1760 г. корпус генерала Чернышева занял Берлин, и только нежелание австрийцев вести активные боевые действия не позволило России победоносно завершить войну в этом же году.
5 декабря 1761 г. войскам П. А. Румянцева сдался гарнизон крепости Кольберг. Восточная Пруссия и Померания находились в руках русских. Положение Фридриха II было почти безнадежным. Но произошло «чудо бранденбургского дома». Вступивший как раз в это время на престол Петр III резко повернул курс внешней политики. Он заключил мир и военный союз с Пруссией и приказал действующей армии немедленно покинуть Восточную Пруссию. Более того, 16-тысячному русскому войску был дан приказ готовиться к боевым действиям против вчерашних союзников — австрийцев. Наконец, Петр III предложил Фридриху II совместно выступить против Дании с целью округлить за ее счет владения Голштинского герцогства. Так одним росчерком пера Петр III свел на нет блестящие успехи русской армии; он намеревался, сверх того, подчинить внешнюю политику России интересам Гогенцоллернов.
После дворцового переворота 1762 г. правительство Екатерины II, сохраняя мирный договор с Пруссией, порвало военный союз с ней, но не возобновило военных действий.
В результате первого раздела Польши между Пруссией, Австрией и Россией в 1772 г. к России отошли часть Латвии (Латгалия) и белорусские земли с населением в 1 млн. 300 тыс. человек. На территории присоединенной Восточной Белоруссии, включавшей Витебск, Полоцк, Могилев, Гомель и другие города, были образованы Могилевская и Псковская (позднее Полоцкая) губернии.
В отличие от Австрии и Пруссии, захвативших земли главным образом с польским и украинским населением, Россия присоединила земли, заселенные братским белорусским народом. Даже Фридрих II, инициатор раздела Польши, должен был признать, что «у России много прав поступить так с Польшей, но нельзя того же сказать о нас с Австрией».
Воссоединение части белорусского народа с Россией положительно сказалось на развитии его материальной и духовной культуры. Несмотря на сохранение царизмом крепостничества и привилегий местной шляхты, воссоединение части Белоруссии с Россией вызвало там экономический подъем. В Белоруссии создались более благоприятные условия для развития торговли благодаря исчезновению ограничений, имевших место в Польше. Белоруссия стала втягиваться во всероссийские рыночные связи, улучшились ее пути сообщения. Города были отобраны у магнатов и получили права русских уездных городов, что способствовало распространению в них ремесла и мелкого товарного производства. В Восточной Белоруссии появляются мануфактуры, прежде всего вотчинные (суконные, парусиновые, канатные и др.), а затем и купеческие. Значительно смягчен был национальный гнет.
В 1768 г. Османская империя объявила войну России. Однако ввиду своей неподготовленности турки открыли военные действия только в следующем году; тогда же крымские татары по приказу султана напали на южные окраины России. Это последнее в русской истории татарское вторжение было успешно отражено русскими войсками.
Военные действия против Турции велись одновременно на трех фронтах: на юго-западе (Дунай), на юге (Крым) и в Закавказье, куда русские войска вступили по приглашению Грузии в 1769 г.
Уже кампания 1770 г. прошла под знаком превосходства России на суше и на море. Хотя Турция еще была в состоянии выставить огромную по численности армию, но по своему экономическому и военному потенциалу она во многом уступала России. Умело используя боевые качества русской регулярной армии, а также перевес в артиллерии и ручном огнестрельном оружии, талантливый русский полководец П. А. Румянцев, командовавший войсками на юго-западном театре военных действий, разбил турок при урочище Рябая Могила, на реке Ларге и на реке Кагул. Эти победы обеспечили выход русских войск к нижнему течению Дуная.
Блестящую победу одержал русский флот. Экспедиция Балтийского флота в Архипелаг ставила своей задачей вызвать выступление против Турции славянских народов и греков, оттянуть силы турецкой армии с главного, дунайского, театра войны и отрезать Константинополь от Эгейского и Средиземного морей.
Преодолев немалые трудности, русский флот под командованием Г. А. Спиридова, С. К. Грейга и А. Г. Орлова пересек Балтийское и Северное моря, прошел в Атлантический океан и через Гибралтарский пролив — в Средиземное море. В ночь на 26 июня 1770 г. турецкий флот был атакован и сожжен в Чесменской бухте, у острова Хиоса. Русские стали «во всем Архипелаге господствующими», как доносил Спиридов в Петербург. Армия под командованием В. М. Долгорукова во взаимодействии с Азовской флотилией в 1771 г. заняла Крым. Турция начала переговоры о мире, но, подстрекаемая Австрией, Францией и Англией, отказалась принять предложенные Россией условия, в том числе требование о свободном пропуске русских судов через проливы. В марте 1773 г. русские войска возобновили военные действия. Войска под командованием Румянцева форсировали Дунай. Под Туртукаем, Гирсовым и Козлуджи турок разбил А. В. Суворов.
10 июля 1774 г. в результате полного разгрома Турции в деревне Кючук-Кайнарджи (к югу от Дуная) с Турцией был подписан мирный договор. Согласно этому договору татары — крымские, кубанские и др. — становились независимыми от Турции, во владение России переходили Керчь и Еникале в Крыму, Кинбура на берегу Днепровского лимана и Кабарда. Россия получила право укрепить Азов. Турция предоставляла русским торговым судам свободный проход через проливы, признавала покровительство России над Валахией и Молдавией и уплачивала 4,5 млн. рублей контрибуции. Кючук-Кайнарджийский мир превратил Россию в черноморскую державу и значительно усилил ее позиции в Закавказье и на Балканах.
Выход к Черному морю и надежная защита южных земель от татарских набегов позволяли помещикам освоить плодородные степи Причерноморья. Распространение феодализма вширь давало дворянам возможность укрепить свои экономические и политические позиции. Решение черноморской проблемы позволяло, кроме того, значительно расширить сбыт сельскохозяйственных продуктов через Черное море, в чем в первую очередь были заинтересованы дворянство и растущая буржуазия.
После Кючук-Кайнарджийского мира в 1775 г. произошла ликвидация Запорожской Сечи и Запорожского казачьего войска. Сечь превратилась во внутреннюю область Российской империи, она перестала быть форпостом в борьбе с татарами и турками. С другой стороны, существование Сечи беспокоило самодержавие, так как она являлась очагом антифеодальной борьбы крестьянских масс.
Со времени подавления антифеодального выступления на Дону в 1707—1708 гг. и вплоть до крестьянской войны 1773—1775 гг. в России не было столь широких народных движений, но разрозненные локальные выступления крестьян и работных людей не прекращались. Они участились в 50—60-х годах XVIII в., когда помещики, приспосабливая свое хозяйство к развивавшимся товарно-денежным отношениям, еще более усилили крепостной гнет. Политика «просвещенного абсолютизма» не могла предотвратить неумолимо надвигавшуюся крестьянскую войну.
В 50-х годах в разных районах активно выступали также крестьяне монастырских вотчин. Их неповиновение монастырскому начальству нередко принимало затяжной характер, а в ряде случаев перерастало в вооруженные выступления.
Но особенно острый характер носила классовая борьба на мануфактурах. Тяжелые условия труда, нищенская его оплата, произвол заводовладельцев, жестокая эксплуатация вызывали острое недовольство работных людей, приписных и посессионных крестьян.
В 1752 г. крупное восстание вспыхнуло среди крестьян Ромодановской волости (Калужская провинция), обслуживавших заводы Демидова. Восстанием было охвачено 27 сел. К крестьянам Демидова примкнули работные люди полотняной мануфактуры Гончарова. Посадское население Калуги оказывало им помощь. Лишь после кровопролитного сражения с правительственными войсками, применившими артиллерию, восстание было подавлено.
Напряженная обстановка сложилась на Урале. Здесь в 50—60-х годах волнениями были охвачены горнозаводские рабочие и приписные крестьяне почти всех частных заводов. Волнения тянулись иногда десятилетиями почти без перерыва. Приписные крестьяне добивались освобождения от заводских работ, а рабочие требовали повышения оплаты труда. Горнозаводские рабочие и крестьяне писали челобитные, посылали ходоков в Петербург, веря еще в правосудие верховной власти и считая своими прямыми врагами лишь заводчиков и заводскую администрацию.
По признанию Екатерины II, в 1762 г., когда она вступила на престол, в «неповиновении» находилось 150 тыс. помещичьих и монастырских и 49 тыс. приписных крестьян.
Крестьяне громили и поджигали помещичьи усадьбы, делили имущество своих господ, расправлялись с помещиками, их приказчиками и старостами, собирались в отряды, оказывавшие упорное сопротивление войскам. Только за одно десятилетие (1762—1772) отмечено не менее 50 крестьянских восстаний в центральных и Петербургской губерниях. Участились случаи убийств помещиков крестьянами. Это должна была признать и сама Екатерина II. В ответ на утверждение Сумарокова, что помещики спокойно живут в своих имениях, русская императрица заявила: «Бывают отчасти зарезаны от своих».
Особенным упорством отличались восстания в Среднем Поволжье. За время с 1765 по 1771 г. здесь было 15 восстаний помещичьих крестьян. Среди них по размаху выделялись восстания в селах Знаменском и Аргамакове. Первое продолжалось свыше года, причем восставшие пытались создать свои органы власти, свой суд. По Волге, Каме, Оке, Суре действовали большие отряды Кармакова, Колпина и Рощина. Они состояли из крестьян, работных людей, беглых солдат. Нападениям подвергались не только помещики и купцы, но нередко и богатые крестьяне. Окрестные крестьяне, работные люди и бурлаки пополняли ряды восставших или помогали им.
Классовая борьба обострилась и в городах. Занесенная с турецкого фронта эпидемия чумы, поразившая преимущественно низы городского населения Москвы, послужила сигналом для стихийно вспыхнувшего «чумного бунта» (1771 г.), в котором приняли участие рабочие мануфактур, дворовые люди, оброчные крестьяне, мелкие торговцы.
Во второй половине XVIII в. значительно ухудшилось положение нерусских народов, населявших Поволжье и Приуралье. Строительство крепостей и заводов в Башкирии сопровождалось захватом или скупкой за бесценок сотен тысяч десятин плодородной земли и лесов. Духовенство принуждало башкир принимать христианство и обирало «новокрещенов»; чиновники вымогали вместе с налогами взятки. Башкиры выполняли ряд государственных повинностей, наиболее тяжелой из которых была ямская служба. Простой люд страдал и от эксплуатации со стороны башкирских феодалов. Пользуясь недовольством народных масс, феодалы в XVII — первой половине XVIII в. поднимали восстания с целью создать мусульманское государство под покровительством Турции. Однако к 70-м годам развитие феодально-крепостнических отношений усилило противоречия в башкирском обществе, и трудовой народ Башкирии стал выступать совместно с русским крестьянством и горнозаводскими рабочими.
В тяжелом положении находилась и основная масса яицкого казачества. Оно делилось на привилегированную старшину и рядовых казаков. Правительство из года в год ограничивало автономию яицкого казачества, запрещало беспошлинную торговлю солью, обременяло рядовых казаков тяжелой службой. Старшина захватила лучшие рыболовные участки на Яике, служившие основой казацкого хозяйства, лучшие сенокосы и выпасы; она распоряжалась жалованьем и службой казаков. Накануне крестьянской войны недовольство рядовых казаков неоднократно выливалось в восстания, крупнейшее из которых произошло в 1772 г.
Волнения крестьян и работных людей предвещали новый подъем классовой борьбы. Они подготавливали крестьянскую войну, и не случайно вожаки восставших крестьян и горнозаводских рабочих, например Рощин и Карасев, стали активными участниками пугачевского восстания.
В 1767 г. Екатерина дала трезвую оценку событиям, сказав, что «бунт всех крепостных деревень воспоследует». Противоречия эпохи, обусловленные ростом эксплуатации народных масс, к началу 70-х годов наиболее ярко проявились в районе Поволжья и Урала. Результатом их была крестьянская война под предводительством донского казака Емельяна Пугачева.
Пугачев родился около 1742 г. в той самой Зимовейской станице на Дону, уроженцем которой был Степан Разин. После смерти отца, с 14-летнего возраста, он стал кормильцем семьи. Пугачев прошел трудный жизненный путь. «Где да где уж я не был и какой нужды не потерпел! Был холоден и голоден, в тюрьмах сколько сидел — уж только одному богу вестимо»,— говорил он о себе.
В 1772 г. у Пугачева, жившего в это время среди яицких казаков, зародилась мысль объявить себя Петром III, якобы спасшимся от преследований своей жены Екатерины. К нему стали тайно стекаться казаки. На Таловый умет (постоялый двор) на Яике, где первоначально организовывались силы восставших, пришли И. Чика-Зарубин, Т. Мясников, М. Шигаев, Д. Караваев и др., ставшие позднее его ближайшими помощниками. 17 сентября 1773 г. с хутора Толкачева на Яицкий городок двинулся отряд из 80 казаков во главе с Пугачевым. В тот же день казак И. Почиталин написал первый пугачевский манифест. Так было положено начало грандиозной крестьянской войне.
На первом этапе (до марта 1774 г.) в движение были втянуты преимущественно казаки, башкиры, казахи и татары. Второй этап характеризуется вовлечением в борьбу работных людей уральских заводов, которые сыграли крупнейшую роль в движении (с марта до июля 1774 г.). И, наконец, на третьем этапе (с июля и далее до конца восстания) поднялась вся масса крепостных крестьян Поволжья. Но, несмотря на разнохарактерный состав повстанцев, восстание по своим требованиям и методам борьбы с начала и до конца носило ярко выраженный крестьянский характер.
Пугачев не стал брать Яицкий городок, а двинулся вверх по Яику к Оренбургу, являвшемуся оплотом царского правительства на Юго-Востоке. Крепости, стоявшие на всем его пути, не оказывали сопротивления. Более того, казаки, солдаты и остальное население встречали пугачевцев хлебом и солью, колокольным звоном.
Ряды восставших непрерывно пополнялись казаками и беглыми крестьянами, горнозаводскими рабочими и солдатами, башкирами, казахами, татарами, марийцами. 5 октября 1773 г. главные силы Пугачева подошли к Оренбургу. В ноябре пришел 2-тысячный отряд башкир во главе с Салаватом Юлаевым. В стан Пугачева явился крепостной крестьянин, долгое время работавший на Урале, А. Соколов, по прозвищу Хлопуша. Не раз числившийся в бегах, отбывавший каторгу, изуродованный палачами, прошедший тяжелую трудовую жизнь, Соколов всей душой ненавидел крепостников. Энергичный и умный, хорошо знавший горнозаводский Урал, Хлопуша стал одним из наиболее активных руководителей крестьянской войны. Начало восстания на заводах Южного Урала проходило под его руководством. Хлопуша устанавливал на заводах новую администрацию, пытался организовать производство оружия, в том числе пушек, формировал отряды горнозаводски рабочих.
Уже в этот период определился антифеодальный характер восстания. Так, в манифесте 17 сентября 1773 г., обращенном к яицким казакам, Пугачев жалует их рекой, землей, травами, денежным жалованьем, свинцом, порохом, хлебом, т. е. всем тем, чего добивалось казачество. Землями и водами, травами и лесами, законом и волей, верой и денежным жалованьем, пашнями и хлебом жаловал Пугачев башкир и казахов, калмыков и татар. Этот манифест на татарском языке распространялся среди народов Приуралья и Поволжья.
Но наиболее полно цели восстания сформулированы в другом манифесте, датированном концом июля 1774 г. В нем Пугачев жаловал трудовой люд «вольностью и свободою и вечно казаками», отменял рекрутские наборы, подушную и прочие денежные подати, награждал «владением землями, лесными, сенокосными угодьями и рыбными ловлями, и соляными озерами без покупки в без аброку» и освобождением от «прежде чинимых от злодеев дворян и градских мздоимцев-судей крестьянам и всему народу налагаемых податей и отягощениев». В этом манифесте отразились чаяния крестьянства — освобождение от крепостной зависимости, получение земель и угодий, освобождение от податей и повинностей, вольное общинное (казацкое) самоуправление.
В начале ноября 1773 г. восставшие разгромили отряды правительственных войск, посланные на выручку Оренбурга. Поднялась Башкирия, где действовал герой освободительной борьбы башкирского народа Салават Юлаев. Отец Салавата — Юлай призывал башкир «быть заодно» с поднявшимся на борьбу русским народом.
В первые дни осады Оренбурга у Пугачева было 2500 бойцов, в январе 1774 г. их число увеличилось до 30 тыс., а в марте — до 50 тыс. Под Оренбургом началось деление пугачевского войска на полки, сотни и десятки во главе с полковниками, есаулами и хорунжими по казацкому образцу. У Пугачева было много орудий, в том числе новейших, а искусных артиллеристов. Но с ручным огнестрельным оружием у повстанцев дело обстояло плохо, большинство было вооружено топорами, косами, вилами и рогатинами.
Создана была Государственная военная коллегия, выполнявшая функции главного штаба, верховного суда и органа снабжения войск восставших. Она занималась также распределением захватываемого имущества, составляла указы и манифесты, заказывала заводам оружие. Коллегия ведала пополнением войска, денежной казной, запасами фуража и продовольствия. Она поддерживала связь с отдельными очагами восстания, укрепляла дисциплину, боролась с мародерством, вводила казацкое самоуправление на территории, занятой восставшими. Ее деятельность вносила в восстание элементы организованности и порядка, которые отсутствовали, например, в восстании Степана Разина.
Немаловажную роль в деятельности Военной коллегии сыграли заводские работники Г. Туманов и А. Дубровский. Среди пугачевских полковников особое место занимал И. Белобородов. Сын заводского крестьянина, человек исключительной выдержки, хладнокровия, упорства, настойчивости и больших организаторских способностей, он сделал очень много для укрепления дисциплины и организации военных сил восстания. Среди полковников из казаков выделялся Чика-Зарубин, деятельный, смелый, до конца преданный делу восставшего народа.
Получив известие о разгроме карательных отрядов под Оренбургом, правительство послало против восставших генерал-аншефа Бибикова. Ему было поручено командовать царскими войсками и организовать ополчения из казанского и симбирского дворянства. Один из отрядов Бибикова двинулся к Оренбургу и 22 марта 1774 г. нанес поражение Пугачеву под крепостью Татищевой. Вынужденный снять осаду Оренбурга, Пугачев отошел к Сакмарскому городку, где был разбит вторично.
Восстание вступило в новую стадию. Теперь его опорными пунктами стали заводы Южного Урала и Башкирии. Ряды восставших пополнялись отрядами работных людей, приписных крестьян и башкир. Однако на Урале, разоренном и опустошенном, Пугачев оставаться не мог. Один завод за другим переходил в руки царских войск. Пугачев со своими полковниками принял решение прорваться на Казань, к Поволжью. Пройдя с ожесточенными боями по Уралу, 20-тысячное войско Пугачева стремительной лавиной двинулось к Казани и 12 июля овладело городом. Вслед за Пугачевым к Казани подошли правительственные войска И. И. Михельсона. В кровопролитных боях под Казанью армия Пугачева была разбита, потеряв около 8 тыс. убитыми и пленными. Пугачев с отрядом в 500 человек перешел Волгу и вступил на территорию Правобережья.
Начался третий этап восстания. «Пугачев бежал, но бегство его казалось нашествием» (А. С. Пушкин). Паника охватила дворянство не только приволжских, но и центральных губернии. Тысячи дворян спасались бегством. Царский двор готовился к эвакуации в Ригу. «Духом мятежа» были охвачены Москва и Подмосковье, где трудовые массы открыто готовились к встрече Пугачева.
Появление Пугачева на густонаселенном правом берегу Волги вызвало бурный подъем повстанческого движения. Ряды восставших пополнялись тысячами помещичьих, экономических, дворцовых и государственных крестьян. Восстание охватило Нижегородскую и Воронежскую губернии; кроме русских крестьян, в нем приняли участие чуваши и удмурты, марийцы и мордва.
Правящие круги с тревогой ожидали движения Пугачева на Нижний Новгород и Москву. Но Пугачев не пошел на Москву. За годы крестьянской войны он дважды упустил эту возможность. Первый раз он потерял драгоценное время, осаждая Оренбург, и притом в тот момент, когда силы царизма были отвлечены войной с Турцией. Екатерина эту ошибку Пугачева прямо называла для себя «счастьем». Осада Оренбурга была продиктована яицким казачеством, усматривавшим в этой крепости главную помеху к своей полной вольности. Теперь — летом 1774 г. — Пугачев вновь допустил ошибку. После поражения под Казанью он пошел не на запад — на Москву, — а на юг. На этот раз он искал поддержки у казаков, стремясь в вольную казачью среду — на Дон, Яик, Терек. На призыв некоторых из своих сторонников идти к Москве он отвечал: «Нет, детушки, нельзя! Потерпите!»
Многочисленные отряды крестьян, действовавшие без плана и без связи друг с другом, все же задержали движение карательных войск. Пугачев тем временем стремительно шел на юг. 23 июля он занял Алатырь, 1 августа — Пензу, а 6 августа был уже в Саратове.
Между тем правительство готовилось к решительной расправе с пугачевцами. Спешно был заключен мир с Турцией, и войска быстрым маршем направлялись в район восстания. Синод и правительство обращались к народу с увещеваниями. За поимку Пугачева была объявлена большая денежная награда.
На Нижней Волге к Пугачеву присоединились бурлаки, отдельные группы донских, волжских, украинских казаков. Ушли с ним на низовья Волги и некоторые крестьянские отряды, действовавшие в Среднем Поволжье. Отряды украинских крестьян, гайдамаков и запорожцев тоже пробивались на Волгу.
21 августа Пугачев подошел к Царицыну, но города взять не сумел, а через три дня у Сальниковой ватаги, близ Черного Яра, он потерпел поражение от Михельсона. С небольшим отрядом Пугачев ушел за Волгу.
Видя, что восстание терпит поражение, богатые яицкие казаки, примкнувшие к восстанию, но в душе ненавидевшие «чернь», 14 сентября 1774 г. схватили Пугачева и выдали властям, перебив его верных сподвижников. Пугачев был в клетке доставлен в Москву и 10 января 1775 г. после пыток и суда казнен.
Борьба народных масс Башкирии, Поволжья, Прикамья и Украины продолжалась еще некоторое время после казни Пугачева. В глухих лесах Башкирии сражались отдельные отряды. Салават Юлаев был схвачен только в конце ноября 1774 г. На Украине борьба гайдамаков продолжалась до августа 1775 г. Но это уже были последние вспышки великой крестьянской войны. Так закончилась последняя в истории России крестьянская война, в которой против крепостнической системы выступили широкие массы трудового народа.
Манифесты, указы и воззвания Пугачева, его полковников и Военной коллегии, действия участников движения свидетельствуют о том, что целью восстания была ликвидация феодального землевладения, крепостного права, национального угнетения, разрушение всей крепостнической системы в целом.
Крестьянская война 1773—1775 гг. отличалась от восстаний Болотникова и Разина большей определенностью лозунгов народного движения, что обусловливалось более высокими формами экономической и политической жизни.
Если в войске Болотникова было немало дворян и бояр, что говорило об отсутствии четкого социального размежевания, то Пугачев призывал «казнить смертию» всех господ, а все их имущество «брать себе в награждение». У Разина в сфере управления дело не пошло далее казацкого круга, а при Пугачеве наряду с казацким кругом была создана Военная коллегия, представлявшая собой первую попытку руководства восстанием из единого центра. Земские избы, создаваемые пугачевцами в различных районах движения, придавали организации местного управления известное единообразие и являлись связующим звеном между Военной коллегией и отдельными очагами крестьянской войны.
Участие в движении работных людей горнозаводского Урала и «заводских работников» других отраслей промышленности также придавало своеобразие пугачевскому восстанию. Работные люди не имели своей, отличной от крестьян цели движения. Поэтому в пугачевских манифестах и обращениях не отразились специфические социальные требования работных людей. Но работные люди вносили в движение свое упорство, настойчивость, известную организованность и сплоченность, приобретенные в процессе совместного труда на заводах. Из их среды вышло немало руководителей крестьянской войны.
Крестьянская война под предводительством Пугачева отличалась относительно высокой организованностью, что нашло отражение в устном народном творчестве. Если разинское движение сохранилось в народной памяти как борьба за вольность, носящая отчасти разбойный характер, причем на первый план в преданиях выступают казацкие элементы, а сам Разин наделяется чертами «удалого молодца» — атамана, то пугачевское восстание изображается в народном творчестве как борьба крестьян и работных людей, казачества и трудящихся нерусской национальности с феодальной системой в целом, а сам Пугачев запомнился народу как умный, сметливый, стойкий и мужественный вождь народных масс.
Тем не менее пугачевскому восстанию присущи черты всех крестьянских войн: оно оставалось царистским, основанным на наивной вере крестьян в «хорошего царя». В царистской идеологии Пугачева и пугачевцев сказалась ограниченность крестьянского движения. О том, что будет в случае победы, и сам Пугачев и его полковники имели весьма смутное представление.
После подавления восстания Пугачева в стране началась жестокая дворянская реакция. В Поволжье действовали многочисленные карательные отряды, сжигавшие села и деревни, убивавшие и подвергавшие телесным наказаниям участников движения. По Волге плыли плоты с виселицами. Тысячи людей, причастных к восстанию, были отправлены на каторгу и в ссылку.
Зимовейская станица, в которой родился Пугачев, была переименована в Потемкинскую, дом его сожжен, яицкое казачество переименовано в уральское, а река Яик — в Урал. На Дону было полностью ликвидировано казачье самоуправление, казачьи полки на Левобережной Украине упразднены, Запорожская Сечь подверглась разгрому.
Грозная крестьянская война, напугавшая господствующий класс и двор Екатерины II, сплотила силы реакции. Екатерина в разгар восстания демонстративно объявила себя «казанской помещицей». Но «торжество дворян» над «общим их врагом», как называл в своих воспоминаниях А. Т. Болотов расправу над Пугачевым и пугачевцами, сменилось «превеликим смущением»; крестьянские волнения не прекращались.
В целях укрепления власти на местах была проведена в 1775 г. губернская реформа, значительно усилившая политические позиции дворянства. Вместо 20 создавалось 50 губерний, делившихся на уезды с 20—30 тыс. населения в каждом. Губернская реформа обеспечивала дворянству руководящую роль во всей системе местных учреждений. Оно становилось фактически хозяином уезда, выбирая из своей среды уездные власти — капитан-исправника и заседателей нижнего земского суда, осуществлявших административно-полицейские функции. Из дворян правительство назначало также городничих. Дворянство получило особое судоустройство, особую корпоративную организацию в виде так называемых дворянских собраний во главе с выборными предводителями дворянства. Служба в бюрократическом аппарате укрепляла политическую мощь дворянства, являясь одновременно дополнительным источником доходов.
Современник так описывал первые выборы в Тульской губернии: «Собрание было многочисленное, никогда еще Тула не видела в стенах своих столь великого множества и знатного, и средственного, и мелкого дворянства». Дворянские выборы были превращены в пышные празднества с фейерверками, увеселениями, зваными обедами. Дворянство отмечало торжество своего сословия.
В 80-х годах XVIII в. общеимперские административные и судебные учреждения были введены на территории Украины, Эстонии, Латвии, Башкирии. Ликвидация местных особенностей политического устройства уменьшала изолированность этих районов от прочих областей России и в то же время увеличивала Зависимость новых учреждений от центральной власти. С другой стороны, эта мера создавала более благоприятные условия для проникновения русского дворянства в Прибалтику и особенно на Украину.
Политику укрепления позиций дворянства увенчала жалованная Екатериной в 1785 г. «Грамота на право вольности и преимущества благородного российского дворянства». Эта грамота закрепляла за дворянством монопольное право на владение крестьянами, землями, недрами, на заведение торжков и ярмарок. Провозглашалось освобождение дворянства от налогов и телесных наказаний. Дворянство окончательно оформилось в привилегированное, обособленное сословие, имевшее все права и освобожденное от всяких обязанностей. Дворяне массами выходили в отставку и устремлялись в свои поместья.
Жалованная грамота уравняла в правах дворян Украины, Белоруссии и Прибалтики с русским дворянством, способствуя консолидации господствующего класса.
Расширение привилегий дворянства имело своим следствием дальнейшее разорение народных масс, чудовищное усиление помещичьего произвола и насилия. Один из современников отмечал, что «правосудие безнаказано продавалось за деньги: около двадцати олигархов разделили между собой Россию под покровительством фаворита: они или сами грабили государственные доходы, или предоставляли грабить другим и оспаривали друг у друга добычу, захваченную у несчастных».
В том же 1785 г. была опубликована жалованная грамота городам. Горожане были разбиты на шесть разрядов. Первый разряд «настоящих городовых обывателей» составляли все те, кто имел в городе недвижимое имущество, даже если они были дворянами, чиновниками или духовными лицами. Во второй разряд входили гильдейские купцы, в третий — цеховые ремесленники, в четвертый — иногородние и иностранцы, в пятый — именитые граждане, т. е. крупнейшие купцы с капиталом, превышавшим 50 тыс. рублей. К именитым гражданам принадлежали также ученые, художники, «музыкосочинители». Наконец, в шестой разряд входила остальная масса городского населения, которая кормилась «промыслом, рукоделием или работою».
Перечисленные разряды не охватывали всего городского населения: из городского общества были исключены жившие в городах крестьяне. Но все же реформа расширила состав горожан, включив в их число не только лиц, тянувших городское тягло, но и представителей свободных профессий, а также всех землевладельцев, живших в городе. В этом отношении реформа отражала процесс обуржуазивания части дворянства, вовлечения землевладельцев в торгово-промышленную деятельность.
Жалованная грамота вводила сложную систему органов городского самоуправления: собрание градского общества, общую градскую думу и шестигласную думу. Для участия в собрании градского общества был установлен высокий имущественный ценз. Не только лица, принадлежавшие к шестому разряду, но и цеховые ремесленники не получили права участвовать в созывавшихся один раз в три года собраниях градского общества, на которых избирались городской голова и прочие административно-судебные власти городского самоуправления. Таким образом, основные выборные посты находились в руках богатой верхушки купечества.
Общая градская дума состояла из выборных представителей и свои полномочия получала не от собрания градского общества, а от граждан всех шести разрядов. Ее исполнительным органом была шестигласная дума, в которую входили городской голова и шесть гласных — по одному от каждого из шести разрядов. Щестигласная дума должна была ведать городским хозяйством города, его благоустройством. Однако на деле права органов городского самоуправления были ограниченными, их деятельность находилась в полной зависимости от губернаторов и городничих.
Жалованная грамота городам в гораздо меньшей степени отразила чаяния горожан, нежели такая же грамота дворянству отразила интересы дворян. Ряд требований, высказанных купечеством в Уложенной комиссии 1767 г., остался невыполненным, в частности требования ограничить право дворян заниматься торговлей и промышленностью. Тем не менее городская реформа повысила роль купечества в системе абсолютистского государства.
В 70—80-х годах благоприятная международная обстановка позволила России активизировать свою внешнюю политику. Непосредственные ее соседи — Иран, Турция, Польша и Швеция — находились в упадке. В то же время Англия была занята колониальной войной с американским народом, боровшимся за свою независимость, и войнами за дальнейшее расширение владений Ост-Индской компании в Индии; Франция пережинала напряженные годы, предшествовавшие буржуазной революции. Между Австрией и Пруссией назревал новый конфликт. В этих условиях дипломатия западных держав не могла активно противодействовать усилению внешнеполитических позиций России.
В интересах сохранения равновесия между Австрией и Пруссией, каждая из которых стремилась усилиться за счет Баварии, Россия ультимативно потребовала от противников прекращения военных действий. Россия была признана гарантом заключенного между ними в Тешене договора (1779 г.).
Столь же важным актом международного значения являлась принятая по аастоянию России в 1780 г. во время борьбы Англии против восставших североамериканских колоний декларация о вооруженном нейтралитете на морях.
В 1783 г. последний крымский хан — Шагин-Гирей сложил с себя власть и Крым был присоединен к России. Турция не хотела примириться с этим актом.
Обострявшиеся русско-турецкие противоречия привели в 1787 г. к войне. Россия имела в качестве союзницы Австрию, но австрийцы были пассивны, в вся тяжесть войны легла на русскую армию. Русские войска под командованием Суворова одержали блестящие победы над турками при Фокшанах (июль 1789 г.) и при Рымнике (сентябрь 1789 г.).
Александр Васильевич Суворов (1730—1800), прошедший путь от солдата до генералиссимуса русских войск, не знал ни одного поражения. Только в двух из многочисленных данных им сражений он имел в своем распоряжении силы, равные неприятельским или превосходящие их. Во всех остальных битвах Суворов побеждал, несмотря на численное превосходство противника. Основной задачей в войне он считал уничтожение живой силы врага. «Оттеснен противник — неудача; уничтожен — победа». Три принципа характеризуют полководческое искусство Суворова — «глазомер, быстрота и натиск».
Крупнейшим сражением русско-турецкой войны 1787—1791 гг., в которой Суворов проявил свое выдающееся полководческое дарование, а русские войска — героизм и высокую боевую выучку, явился штурм Измаила. Турки под руководством немецких и французских инженеров превратили Измаил в мощную крепость с высоким валом и глубоким рвом. Гарнизон крепости насчитывал 35 тыс. человек. 11 декабря 1790 г. 31 тыс. суворовских «чудо-богатырей» штурмом овладела крепостью. «Крепость Измаильская, сто ль укрепленная, сколь обширная и которая казалось неприятелю непобедимою, взята страшным для него оружием российских штыков», — писал Суворов.
В эти же годы ряд побед на море одержал выдающийся русский флотоводец Федор Федорович Ушаков (1744—1817). Отбросив старую линейную тактику морского боя, Ушаков сосредоточивал удар по флагманским кораблям противника, ломая кильватерный строй вражеских судов и сближаясь на расстояние точного («пистолетного») выстрела. Каждая битва, которой руководил Ушаков, являла пример новой оригинальной тактики. В сражении при острове Тендре в 1790 г. (в районе северо-западного побережья Черного моря) Ушаков атаковал неприятеля с хода, не производя необходимой, согласно уставам того времени, перестройки кораблей в боевой порядок. Внезапность атаки обеспечила победу над превосходящими силами противника. В битве у мыса Калиакрия (1791 г.) Ушаков применил новый тактический прием — атаку со стороны берега и вновь нанес поражение туркам, имевшим численное превосходство в кораблях.
В 1791 г. вопреки советам Англии, настаивавшей на продолжении войны, Турция начала мирные переговоры. По заключенному в самом конце 1791 г. (по новому стилю в начале 1792 г.) Ясскому мирному договору к России отошло побережье Черного моря от Южного Буга до Днестра. Присоединение всего северного побережья Черного моря значительно усиливало позиции России, открывало ей новые морские пути, способствовало заселению и хозяйственному освоению обширных земель Новороссии. Хотя черноморская торговля в 90-х годах XVIII в. составляла только 2% всей внешней торговли России, тем не менее она быстро развивалась, и ей предстояло большое будущее.
В разгар русско-турецкой войны летом 1788 г. начала военные действия против России также Швеция. Она ставила своей целью захват Петербурга и отторжение от России ее владений на берегах Балтийского моря. Швеция заключила союз с Турцией; Англия и Пруссия, тайно поддерживавшие Швецию, потребовали от Дании, союзницы России, выхода из войны. Несмотря на вынужденную капитуляцию Дании, боевые действия сухопутных войск и особенно успехи русского флота вынудили Швецию заключить мир. По Верельскому договору 1790 г. границы обоих государств остались без изменений.
Во второй половине XVIII в. Закавказье по-прежнему находилось под владычеством Ирана и Турции. Общий упадок этих государств усиливал освободительные стремления в подвластных землях. Среди многочисленных царств, княжеств и ханств Закавказья возникли довольно крупные образования, пытавшиеся возглавить объединение грузинских, азербайджанских и армянских земель, независимых от Ирана и Турции. К ним относились: возникшее в 1762 г. Карталино-Кахетинское царство в Восточной Грузии, формально входившее в состав Ирана, но фактически пользовавшееся независимостью; Имеретинское царство в Западной Грузии, окрепшее настолько, что оно пробовало свои силы в открытой борьбе с турецкими захватчиками; Кубинское ханство в Азербайджане, стремившееся освободиться от Ирана при помощи России, и т. д. Однако эти государства были недостаточно прочными и мощными, чтобы своими силами добиться независимости. Стремлениям царя Ираклия II, пытавшегося создать централизованное Карталино-Кахетинское государство, противодействовала большая часть грузинского дворянства, которое опасалось потери своих привилегий. Не располагая достаточными силами, чтобы справиться с внутренней оппозицией, Ираклий II еще менее мог рассчитывать на успех в борьбе с новыми нашествиями захватчиков. В тяжелом положении находились Имеретин, которой постоянно угрожали турецкие вторжения, и Азербайджан, раздираемый непрерывными междоусобными войнами.
Среди грузин, армян и азербайджанцев росло число сторонников тесного союза с Россией, опираясь на который можно было бы успешно бороться с турецкими и иранскими поработителями. Усилению ориентации народов Закавказья на Россию способствовали также крепнувшие между ними экономические и культурные связи. Из Азербайджана в Россию вывозились шелк-сырец, шелковые ткани и кустарные изделия. В Азербайджан и транзитом через него в Грузию и Иран русские купцы доставляли предметы, изготовленные русскими и западноевропейскими мануфактурами, — сукна, полотно, кожи, стекло, краски, железо и т. д. Притеснения, испытываемые армянами от турецких и иранских захватчиков, вынуждали их покидать пределы Восточной и Западной Армении и переселяться в другие страны, в особенности в Россию. В Астрахани, Москве, Петербурге, Кизляре, Моздоке возникли довольно крупные армянские колонии, население которых занималось виноделием, шелководством и торговлей.
Стремление закавказских народов обрести покровительство России встречало сочувственный отклик со стороны русского правительства. В Петербурге хорошо понимали, что безопасность каспийской торговли находится в прямой зависимости от русского влияния в Восточном Закавказье. Что касается Западного Закавказья, то оно, кроме того, имело огромное стратегическое значение в качестве плацдарма для борьбы с Турцией.
Отражением настойчивого желания народов Закавказья войти в состав России являлись многочисленные посольства, отправлявшиеся правителями Грузии, Армении и Азербайджана в Петербург с предложениями об условиях присоединения этих стран к России, а также их обращения к России за помощью в борьбе с Турцией и Ираном.
Грузинские послы заявили в Петербурге в 1752 — 1754 гг., что «спасение мыслимо лишь в том случае, если русское правительство протянет Грузии руку помощи против врагов, которых еще много». В 1760—1762 гг. картлийский царь Теймураз II вел переговоры с русским правительством об оказании Картли военной и финансовой помощи для похода на Иран и обороны от нападений дагестанских феодалов. Особенно активизировались русско-грузинские связи во время русско-турецкой войны 1768—1774 гг., когда в Восточной Грузии был составлен проект договора о принятии ее Россией под свое покровительство. Выдающимся участником движения за присоединение Армении к России был крупный армянский просветитель Иосиф Эмин, составивший проект образования федеративного армяно-грузинского государства под покровительством России.
После присоединения Прикубанья южные границы России придвинулись к Кавказу, что усилило еще больше тягу народов Закавказья к России. Переговоры между карталино-кахетинским царем Ираклием II и русским правительством завершились подписанием Георгиевского трактата (1783 г.), по которому Восточная Грузия переходила под покровительство России. Однако с началом в 1787 г. новой русско-турецкой войны русские войска были выведены из Грузии. Надежды грузинского народа на присоединение к России осуществились несколько позже — уже в начале XIX в. Тем не менее Георгиевский трактат 1783 г. имел положительное значение для дальнейшего сближения дружественных народов России и Грузии. Примеру Ираклия II последовали имеретинский царь Соломон и другие феодальные владетели Закавказья. Представители армян тоже обратились в 1783 г. к русскому командованию с просьбой ввести русские войска в Армению.
В 60-х годах XVIII в. в передовой общественной мысли России началась та же, что и в странах Западной Европы, критическая переоценка устоявшихся понятий и взглядов, выросших на почве феодальных отношений и оправдывавших их. Выдающуюся роль в этом движении играли французские просветители, подготовившие умы к грядущей революции и оказавшие огромное воздействие на формирование передовой мысли других стран, в том числе и России.
В России зарождение освободительных идей находилось в тесной связи с критикой бесправия крестьян. Вспышки крестьянских волнений по всей стране в 50— 60-х годах заставили задуматься над существующим общественным порядком представителей разных социальных слоев. Сама Екатерина II вынуждена была признать, что «положение помещичьих крестьян таково критическое, что окромя тишиной в человеколюбивыми учреждениями ничем избегнуть бунта не можно».
Угроза надвигающегося «бунта» встревожила наиболее дальновидных крепостников, которые одновременно с «замирением» крестьянства хотели решить задачу повышения производительности сельского хозяйства. Еще в первой половине 60-х годив появились проекты, предлагавшие ради сохранения основ крепостничества смягчить некоторые стороны крепостного права. Они принадлежали известному в дальнейшем усмирителю пугачевского восстания П. И. Панину, статс-секретарю Екатерины II, И. П. Елагину и другим представителям вельможной знати. Наиболее радикальным был проект русского посланника во Франции Д. А. Голицына, предлагавшего освободить крестьян за высокий выкуп и без земли. Все эти проекты были обращены к представителям правящей верхушки и не становились достоянием общественности.
Реакционная часть дворянства, составлявшая его подавляющее большинство, откровенно отстаивала полную нерушимость крепостного права с абсолютной властью помещика над своими крепостными и решительно требовала «владельцам правление над подданными оставить во всех подробностях на прежнем основании». Самый факт обсуждения крестьянского вопроса представлялся крепостникам нарушением исконных помещичьих прав. Идеолог родовитой знати, известный историк XVIII в. Щербатов в сочинении «Размышления о неудобствах в России дать свободу крестьянам и служителям или сделать собственность имений» решительно возражал против всякой попытки предать гласности крестьянскую проблему, так как это давало «случай к разглагольствованию, ко возмущению мыслей мятежных и к непод-властию».
С попыткой вскрыть причины социального неустройства выступили в 1767— 1769 гг. правовед А. Я. Поленов, философ Я. П. Козельский, профессора Московского университета С. Е. Десницкий, Д. С. Аничков, И. А. Третьяков, передовые депутаты Комиссии по составлению нового уложения, издатель сатирических журналов Н. И. Новиков и др. Широкий круг экономических, общественно-политических, правовых, культурно-просветительных проблем был вынесен ими на страницы печати, на обсуждение Комиссии, Вольного экономического общества, университетской аудитории.
Большинство русских просветителей обосновывало несправедливость господствовавших общественных отношений, исходя из идеалистической теории «естественного права». Просветители рассматривали порабощение как отступление от первоначального общественного договора, основанного на законах, созданных в интересах всего общества. Поэтому установление разумных и справедливых законов казалось им вполне достаточным средством для достижения общественного блага.
Тяжелое экономическое положение крестьян русские просветители объясняли именно их бесправным положением. «Я не нахожу беднейших людей, как наших крестьян, — писал Поленов, — которые, не имея ни малой от законов защиты, подвержены всевозможным не только в рассуждении имения, но и самой жизни обидам, и претерпевают беспрестанные наглости, истязания и насильства».
Русские просветители понимали, что богатство помещиков создано трудом крестьян. Коробьин утверждал, что, «разоряя крестьян, разоряются и все прочие в государстве». Новиков поместил весьма недвусмысленный эпиграф к своему первому журналу «Трутень» — «Они работают, а вы их труд ядите». Депутат Уложенной комиссии Я. И. Козельский доказывал, что богатство помещика создано руками его крепостных. Украинский просветитель Г. С. Сковорода, странствующий учитель, автор многих литературных произведений, резко осуждал тунеядство украинской старшины, ее погоню за чинами. Его идеалом являлось общество, в котором все трудятся. Достичь такого общественного порядка можно было, по его мнению, самоусовершенствованием и распространением просвещения.
Деятели русского Просвещения, подобно просветителям Запада, провозглашали движущей силой прогресса и источником всеобщего благополучия личный интерес, основанный на свободной собственности.
Наиболее законченную буржуазную теорию происхождения и развития института собственности выдвинул первый русский профессор права Московского университета, выходец из нежинских мещан Десницкий. Он выступил с резкой критикой естественного права, связав историческое развитие общества и форм государственного устройства с развитием в нем собственности. Общество, по его теории, прошло четыре стадии развития. На первой стадии, когда господствовали охота и собирательство, собствзнности вообще не существовало, была общность владений и общность потребление. На следующей стадии — скотоводческой — появляется собственность на движимость, но не на землю, которая находится лишь во временном владении кочевых племен. Возникновение недвижимой собственности Десницкий связывает с развитием земледелия и оседлостью. Это третья ступень общественного развития, когда наряду с собственностью существует и владение. Наиболее полно представление о собственности раскрывается лишь на четвертой и последней стадии, которую Десницкий называет «коммерческой» и считает идеальной.
Между 1769 и 1774 гг. в России издавалось не менее 15 сатирических журналов. Из них наибольшим успехом пользовались журналы обличительного направления. Ведущее место принадлежало изданиям Новикова (1744—1818). Его сатирические журналы «Трутень» и «Живописец» сразу привлекли к себе внимание постановкой актуальных проблем социальной жизни России. В них бичевался произвол помещиков, изобличалось взяточничество и вымогательство чиновников, невежество и самодурство дворян, были показаны бесправие и нищета крепостных.
Вступив в острую полемику с журналом «Всякая всячина», которым фактически руководила Екатерина II, «Трутень» отстаивал право критики социальных пороков, в то время как императрица стремилась всячески ослабить обличительный характер сатиры. Новикова поддерживали и некоторые другие сатирические журналы — «Смесь», «Адская почта». Новиковская сатира, горячо принятая читающей публикой, продолжала оказывать влияние и в последующие десятилетия.
Воздействие такого острого оружия, как печать, было несравненно более сильным, чем выступления в Уложенной комиссии или с университетской кафедры. В 1792 г. без суда, по личному указу императрицы, Новиков был заточен в Шлиссельбургскую крепость сроком на 15 лет; он был освобожден лишь после смерти Екатерины, в 1796 г.
Сильную сторону деятельности Новикова, Поленова, Десницкого и других русских просветителей составляла смелость, с которой они обличали крепостное право и крепостнические порядки в стране. Но резкости их критики не соответствовала умеренность выводов и практических предложений. Дальше законодательной регламентации крестьянских повинностей, ограничения произвола крепостников, предоставления крестьянам права собственности на движимость и наследственного владения недвижимым имуществом они не шли. Их классовая ограниченность ярко обнаруживалась в том, что они не выступали с требованием полной и решительной ликвидации крепостничества, не понимали и боялись крестьянских восстаний. Ликвидация крепостного права представлялась им длительным процессом, осуществляемым «просвещенным монархом» и требующим предварительного воспитания масс. Такие иллюзии в отношении «просвещенного монарха» были свойственны и западноевропейским просветителям.
Тем не менее мероприятия, которые предлагали русские просветители XVIII в., вели к подрыву крепостнических порядков и облегчали развитие буржуазных отношений, а смелая критика крепостничества и иолитики правительства способствовала возникновению в России революционной идеологии.
Новый этап в развитии освободительных идей в России связан с именем Радищева — первого русского революционного мыслителя, прямого предшественника дворянских революционеров — декабристов. Радищев был одним из первых просветителей, связавших протест против крепостничества с борьбой против самодержавия. Он довел идеи Просвещения XVIII в. до их логического конца, провозгласив право угнетенных ответить насилием на насилие. Революционные выводы Радищева находились в прямой связи с бурными событиями его времени: американской и французской буржуазными революциями и крестьянской войной под предводительством Пугачева.
Александр Николаевич Радищев родился в 1749 г. в помещичьей семье. Дворянская усадьба в раннем детстве, дворянская Москва, где проходило его первоначальное обучение, наконец, придворное окружение, в котором он находился до 17 лет как воспитанник Пажеского корпуса, не заглушили в душе вдумчивого юноши порывов к справедливости и свободе. Обучение в Лейпцигском университете, куда он был направлен для получения юридического образования, знакомство с просретительской французской литературой и чтение русской прогрессивной публицистики укрепили его ненависть ко всем видам угнетения.
По возвращении в Россию Радищев перевел для «Общества, старающегося о напечатании книг», организованного Новиковым, сочинение Мабли «Размышления о греческой истории или о причинах благоденствия и несчастия греков». Уже в этом раннем литературном выступлении Радищев высказал свои взгляды на абсолютизм, сопроводив перевод собственными примечаниями, в одном из которых он объявил, что народ является судьей государя и что неправосудие монарха дает право народу судить его как преступника. Эти мысли Радищев развил в своих последующих произведениях, написанных после крестьянской войны 1773—1775 гг. и революции в Северной Америке.
В замечательной по глубине философской мысли и революционному пафосу оде «Вольность» (1781—1783) Радищев открыто провозгласил идею насильственной революции. Главное содержание оды заключается в описании тех бедствий, которые несет народу монархическая власть, и в провозглашении закономерности и справедливости народного восстания. «Вольность» — это гимн свободе и революционной силе народа. Радищев называет себя первым прорицателем вольности и высказывает надежду, что потомство за это не забудет его. Заключительные строфы оды посвящены мечтам Радищева о грядущей славе его отечества, освободившегося от гнета самодержавия.
Расцвет творчества Радищева падает на 80-е годы. В эти годы была закончена его замечательная книга «Путешествие из Петербурга в Москву», в которой гневное обличение самодержавно-крепостнической России неразрывно связано с революционным призывом к уничтожению феодального строя.
В начале «Путешествия» автор излагает причины, побудившие его написать эту книгу, и цель, которую он при этом преследовал. Это прежде всего стремление содействовать достижению счастья людей, страдания которых глубоко уязвляли его душу. Раскрыть людям причину их страданий и найти сочувствующих его идеям людей — вот цель, которую поставил перед собой автор.
То приводя рассказы встречных, то при помощи собственных рассуждений по поводу виденного и слышанного, то в форме заимствований из якобы попавших в руки путешественника чужих рукописей раскрывает автор глубину разложения самодержавно-помещичьей России, противопоставляя отталкивающей действительности свои революционные идеалы общественного устройства.
Все, что встречает путешественник, является вопиющим противоречием внешней, парадной стороне екатерининского режима, выдававшегося защитниками самодержавия за царство «всеобщего счастья». Радищев разоблачает это показное, лживое благополучие. Развращенным дворянам, рабски угодливым перед властью и тиранически жестоким к своим крепостным, Радищев противопоставляет крестьян, руками которых создается богатство страны, как подлинно благородных людей. С первых шагов путешественник сталкивается с этими полярно противоположными силами.
Радищев изображает целую галерею тупых, самодовольных представителей бюрократической власти, для которых существует лишь один интерес — собственная нажива. С такой же обличительной силой клеймит Радищев крепостников-помещиков. В главе «Любань» говорится о помещике, на которого крестьяне работают шесть дней в неделю, в главе «Вышний Волочек» — о «рачительном» хозяине, ограбившем своих крестьян и переведшем их на «месячину».
Рисуя этих помещиков, Радищев рассматривает их действия не как результат личной жестокости или корысти. Он вскрывает язвы всей системы, породившей низменные черты в характере помещиков — владельцев крепостных душ. Узаконенное право владеть людьми — вот, по справедливому мнению Радищева, источник крестьянского порабощения и пороков, которыми наделены помещики.
В «Путешествии» выведены и мужественные, благородные люди, которые вместе с автором страдают от окружающего их насилия и подлости: помещик из главы «Крестьцы», воспитавший в своих сыновьях чувства долга, чести, правдивости и мужества; председатель уголовной палаты Крестьянкин, пытавшийся быть справедливым судьей; вымышленный автор оды «Вольность». Это те самые «сочувственники», о которых говорит Радищев в своем посвящении-предисловии.
Привлекательными чертами характеризует Радищев крестьян. Нравственная чистота крестьянской девушки Анюты противопоставлена продажности чиновничьих дочерей. Нищий слепой певец, отвергший рублевое подаяние путешественника; крестьяне, вступившиеся за честь крестьянской девушки-невесты, которую пытались обесчестить сыновья помещика, — все эти образы резко противопоставлены погрязшим в пороках тунеядцам-дворянам. С гневом и возмущением описывает Радищев тяжелую участь полуголодных крестьян, которые не могут найти правосудия и которых продают с торгов, как скот.
Исходя из идеалистической, но для своего времени прогрессивной теории общественного договора, Радищев рассматривает порабощение как преступление. Угрожающе говорит он дворянам. «Страшись, помещик жестокосердый, на челе каждого из твоих крестьян вижу твое осуждение». Он был глубоко убежден в неизбежности низвержения самими порабощенными системы, основанной на преступлении, так как «поток, загражденный в стремлении своем, тем сильнее становится, чем тверже находит противустояние».
Но Радищев без страха смотрит в будущее, когда прорвавшийся поток начнет сокрушать все па своем пути. «О, если бы рабы, тяжкими узами отягченные, яряся в отчаянии своем, разбили железом, вольности их препятствующим, главы наши, главы бесчеловечных своих господ, и кровию нашею обагрили нивы свои! Что бы тем потеряло государство?» Ровно ничего, — заявляет Радищев. Из среды самого народа появились бы великие мужи, и в новом обществе не стало бы места угнетению человека человеком.
Представление Радищева о возможности победоносной крестьянской революции было утопичным, не мог он избежать и противоречий в своих взглядах. Он верил, что новое общество будет основано на всеобщем труде, но источник всеобщего благополучия видел в свободной частной собственности на орудия и средства производства.
Объективно его теория заключалась в требовании наиболее полного и решительного уничтожения феодально-крепостнических отношений, феодальной формы собственности. Правда, он не исключал и возможности общественного переустройства путем реформы. Это отразилось в проекте освобождения крестьян, изложенном в «Путешествиииз Петербурга в Москву», и в некоторых отдельных его высказываниях. Но надежды Радищева на реформу и «просвещенного» монарха были гораздо слабее, чем убеждение в необходимости и неизбежности насильственного уничтожения крепостничества, а вместе с ним и самодержавия.
Радищев не мог не знать, к каким последствиям приведет издание книги «Путешествие из Петербурга в Москву», однако он мужественно пошел на этот героический шаг. Удар, который наносило выступление Радищева самодержавию, был настолько сильным, что Екатерина лично занялась его делом. «Он бунтовщик хуже Пугачева» — таково было ее заключение. Сенат угодливо утвердил решение Петербургской уголовной платы, присуждавшее Радищева к смертной казни, оставив императрице возможность продемонстрировать свое показное «милосердие» и заменить смертную казнь ссылкой. Радищев был выслан на 10 лет в одну из самых отдаленных местностей Сибири, в Илимский острог.
Но ни арест, ни тяжкий путь в Сибирь не сломили великого творца «Вольности». В стихах, написанных в пути, Радищев с гордостью говорил:
Я тот же, что и был и буду весь мой век: Не скот, не дерево, не раб, но человек!
Живя в далекой илимской ссылке, Радищев не прекратил литературной деятельности. Самой значительной работой этого периода был философский трактат «О человеке, о его смертности и бессмертии». В этом произведении отразились противоречия его мировоззрения. Признавая объективное существование материи и познаваемость мира при помощи чувственного опыта и рассуждения, Радищев в то же время не решается отвергнуть веру в бессмертие души.
Из илимской ссылки Радищев был возвращен лишь после смерти Екатерины II. Со стороны императора Павла это было не актом милосердия, а проявлением ненависти к памяти матери. Ссылку в Илимск Павел заменил Радищеву ссылкой в его родовое имение, находившееся в Калужской губернии, под строгий надзор властей. Но и здесь Радищев продолжал свою литературную деятельность.
В марте 1801 г. Радищев был освобожден из-под надзора и через некоторое время назначен членом Комиссии по составлению законов. Обманутый этим либерально-демагогическим жестом Александра I, Радищев с жаром принялся за работу, рассчитывая поставить вопрос об уничтожении крепостного права путем реформы. Но скоро он убедился в том, что показной либерализм Александра был лишь повторением лицемерной тактики его державной бабки. Это прозвучало в последних сочинениях Радищева, особенно в поэме «Песнь историческая».
Считая, что больше он ничего не сможет совершить для блага народа, Радищев 11 сентября 1802 г. покончил с собой. Незадолго до смерти он сказал: «Потомство за меня отмстит».
Ранние русские просветители 60—80-х годов XVIII в. поставили крестьянскую проблему в центр внимания русского общества. Великий русский революционер-мыслитель Радищев сделал первую попытку указать путь ее революционного решения. Таким образом, антифеодальные идеи, общие для «века Просвещения», приобрели в России в силу исторически сложившихся условий и свои специфические черты: представителям передовой русской мысли новые общественные отношения рисовались основанными прежде всего на благополучии крестьян.
Большое внимание, проявленное представителями русской освободительной мысли к крестьянскому вопросу, способствовало в дальнейшем развитию революционно-демократических традиций русского освободительного движения.
По мере развития в России промышленности и торговли увеличивалась потребность в научных знаниях, технических усовершенствованиях, в изучении природных богатств. Состояние торговли, промышленности, путей сообщения и природных ресурсов становится в 60—80-х годах XVIII в. предметом изучения академических экспедиций. Эти экспедиции, в которых принимали участие И. И. Лепехин, П. С. Паллас, Н. Я. Озерецковский, В. Ф. Зуев и другие ученые, многосторонне исследовали отдельные районы России и собрали огромный материал по географии, ботанике, этнографии, геологии и т. п. Наблюдения, накопленные в результате многолетних путешествий ученых, были опубликованы в специальных трудах.
В 1743 г. с Камчатки отправилось к берегам Америки первое промысловое судно, а к 1780 г. русские промышленники достигли Юкона. «Колумб российский» Г. И. Шелехов в 1784 г. положил начало постоянным поселениям русских на Аляске.
В 60-х годах возобновил свою работу в Петербургской Академии наук возвратившийся в Россию виднейший математик Л. Эйлер, а в 1768 г. в ней начал работать К. Ф. Вольф — один из основоположников учения о развитии организмов. По словэм Ф. Энгельса, «К. Ф. Вольф произвел в 1759 г. первое нападение на теорию постоянства видов, провозгласив учение об эволюции» ( Ф. Энгельс, Диалектика природы, стр. 11.).
Повысился интерес к отечественной истории. Историческая наука этого времени обогатилась публикацией источников — «Русской Правды» (1767 г.), «Журнала, или поденной записки» Петра I (1770 г.) и др. Курский купец И. И. Голиков, страстный поклонник Петра I, издал 30 томов «Деяний Петра Великого» и «Дополнений» к ним, Н. И. Новиков опубликовал в 1773—1775 гг. многотомную «Древнюю Российскую Вивлиофику», в которую вошло много исторических документов. В эти же годы началось издание пятитомной «Истории Российской» В. Н. Татищева, и вышло семь томов «Истории Российской с древнейших времен» другого дворянского историка и публициста — М. М. Щербатова.
В области развития научно-технической мысли, в создании различных машин и механизмов в это время особенно выделяются И. И. Ползунов, И. П. Кулибин и К. Д. Фролов.
Сын солдата Иван Иванович Ползунов (1728—1766) является изобретателем паровой машины. Она была пущена в 1766 г. на Алтае. Иван Петрович Кулибив (1735—1818) разработал проект одноарочного моста через Неву. Проверив математические расчеты Кулибина, Эйлер дал о них восторженный отзыв. Кулибину принадлежит изобретение семафорного телеграфа и кода к нему, «водоходного» судна, «самокатки», являвшейся прототипом велосипеда, прожектора («кулибинского фонаря») и ряда других сложных механизмов. Выдающимся изобретателем был также Козьма Дмитриевич Фролов (1726—1800), сын заводского мастерового. Фролов сконструировал водяной двигатель, приводивший в движение механизмы Колывано-Воскресенского завода.
Но применение технических новшеств на практике встречало непреодолимое препятствие в крепостнической системе. Труд крепостного крестьянина делал ненужным для господствующего класса прогресс техники. Замечательные идеи редко претворялись в жизнь, изумительные проекты оставались только на бумаге, забывались важнейшие открытия, изобретатели прозябали в неизвестности, терпели нужду, лишения, подвергались преследованиям и издевательствам.
Некоторые, хотя и весьма скромные, успехи были достигнуты в области образования. Основное внимание уделялось закрытым дворянским учебным заведениям, готовившим офицеров и чиновников. Первые гимназии были созданы только в 50-е годы — Московская при университете и Казанская. Долгое время они являлись единственными общеобразовательными школами. Лишь в 80-х годах начинается организация общеобразовательных, начальных и средних школ для всех сословий, дети крестьян в школы, однако, не допускались. До конца XVIII в. таких школ было открыто всего лишь 316 с 18 тыс. учащихся.
Большинство богатых дворян предпочитало давать своим детям так называемое домашнее образование, нанимая иностранцев-гувернеров, среди которых было немало невежд и проходимцев. Чаще всего дети таких дворян приобретали только внешний лоск и знание французского языка.
Служилые и мелкопоместные дворяне обучали своих детей у невежественны «дядек». Что же касается крестьян, то лишь немногие из них могли обучиться грамоте и письму у дьячков и других деревенских грамотеев. Дворянство держание боялись, что распространение просвещения среди «простого народа» вызовет «брожение умов».
В литературе второй половины XVIII в. господствовал классицизм, проповедовавший идеи «просвещенного абсолютизма». Одним из крупных представителей этого направления был А. П. Сумароков (1718—1777). В отличие от своих современников, вышедших из народа, — Ломоносова и Тредиаковского, Сумароков — дворянин, сторонник крепостничества. По его мнению, «свобода крестьянская не токмо обществу вредна, но и пагубна, а почему пагубна, того и толковать не надлежит». Сумароков писал почти во всех жанрах лирики, оставил большое количество басен («притч»), а главное — заложил основы русской классицистической драматургии. Его трагедии «Хорев», «Синав и Трувор», «Димитрий самозванец» до начала XIX в. входили в репертуар русского театра. Среди комедий Сумарокова выделяется «Рогоносец по воображению», которая по яркой бытовой окраске и выразительным языковым характеристикам во многом предвосхищает комедии Фонвизина.
Крупнейшим поэтом второй половины XVIII в. был Г. Р. Державин (1743—1816). Творчество Державина, разнообразное по тематике и яркое по языку, завершало развитие русской поэзии XVIII в. Литературную славу Державину принесла ода «Фелица», в которой воспевание Екатерины сочеталось с обличением ее фаворитов и вельмож. Наиболее полно сатирическая линия державинской поэзии отражена в оде «Вельможа», заклеймившей «жалких полубогов», «мишурных царей на карточных престолах». В патриотических одах Державин прославлял успехи русского оружия, полководческое искусство Суворова.
Г. Р. Державин придерживался консервативных, а позднее даже реакционных взглядов. В отличие от него Д. И. Фонвизин (1745—1792) выступал с критикой крепостничества. Талант Фонвизина расцвел в драматургии, где он создал подлинно самобытные произведения. Фонвизин вывел на сцену не условные образы, воплощающие пороки или добродетели, а живых людей. Центральным произведением Фонвизина является «Недоросль» (1782 г.). Это первая социальная комедия — сатира на невежественных дворян, попиравших человеческое достоинство бесправных крестьян. Крепостной произвол обобщен в сатирических персонажах: в жестокой помещице Простаковой, в Скотинине, больше заботящемся о свиньях, чем о живых людях. Язык комедии народен, речь действующих лиц индивидуализирована. «Недоросль» — гневное обличение крепостничества. Фонвизин еще не порвал с классицизмом, но по существу был одним из первых реалистов, непосредственным предшественником Грибоедова, Пушкина, Гоголя.
Нарастание буржуазных отношений в стране и обострение классовых противоречий вызвало кризис русского классицизма. Последняя треть XVIII в. проходит под знаком зарождения и развития нового направления в литературе — сентиментализма.
Народное творчество второй половины XVIII в. приобретает еще более резко выраженный антикрепостнический характер. В народных песнях поется о тяжкой неволе, о барщине, об угнетателях-«боярах», о произволе и издевательстве помещиков. В рукописных сборниках в форме сатирических стихов и анекдотов высмеивается глупый бездельник-барин, противопоставляемый трудолюбивому смекалистому мужику. К такого рода литературе принадлежат «Повесть Пахривской деревни Камкина» и «Сказание о деревне Киселихе».
Наиболее ярким произведением народного творчества, направленным против крепостничества, является «Плач холопов». Автор «Плача холопов» не только печалится о судьбе крепостного крестьянства, он показывает несправедливость существующего строя, откликается и на Комиссию по составлению нового уложения. Хотя он и верит в «хорошего царя», но мечтает о том времени, когда крестьяне сами «всякую неправду стали бы выводить и злых господ корень переводить».
«Удивительным образцом народного красноречия» (А. С. Пушкин) были манифесты, указы, письма и другие документы, вышедшие из лагеря Пугачева. Написанные ярким и простым языком, они ясно и сжато излагали чаяния крестьянства, работных людей, казаков и всей «черни бедной», призывали к тому, о чем мечтал автор «Плача холопов», — к беспощадной борьбе с вековыми угнетателями народа — дворянами.
Искусству, как и литературе, несмотря на то что деятельность художников и скульпторов, архитекторов и музыкантов связана была с запросами дворянской среды, присущи были черты народности. Во второй половине XVIII в. искусство вступает в новый период своего развития. В искусство приходят представители народных масс. Скульптор Шубин был из семьи государственных крестьян, музыкант О. Козловский — сыном ремесленника, другой композитор И. Е. Хандошкин — сыном крепостного крестьянина. Семья художников Аргуновых также была крепостной. Известный архитектор Баженов был сыном дьячка, Казаков-подьячего. Так проникали в ряды интеллигенции выходцы из крестьян, разночинцев, мастеровых, которым Россия XVIII в. обязана не только своей наукой, но и ярким самобытным искусством. Они принесли в искусство мотивы народного творчества.
Рост национального сознания в России во второй половине XVIII в. обусловил самобытность и оригинальность русского искусства. При этом Россия отнюдь не изолировала себя от Западной Европы. Русские художники, создавая свое национальное и оригинальное искусство, творчески использовали достижения зарубежной живописи.
Русская национальная архитектура второй половины XVIII столетия дала ряд выдающихся творений. В Петербурге возводятся такие шедевры архитектуры, как Зимний дворец, дворец Строгановых, Смольный монастырь (В. В. Растрелли), собор в Александро-Невской лавре (И. Е. Старов) и др. Особенно выделяется построенный Старовым Таврический дворец, представляющий собой типичный образец русского классицизма. Он отличается исключительной простотой и строгостью внешних форм. В эти годы «в гранит оделася Нева», установлена была знаменитая решетка Летнего сада, построен ряд замечательных зданий (Академия художеств, Гостиный двор, Новая Голландия и др.).
Трудами Д. В. Ухтомского и его учеников украшается новыми зданиями в стиле классицизма Москва. Особенно выделяется творчество гениального русского зодчего В. И. Баженова. Член Болонской и Флорентийской академий и профессор Римской, Баженов в своем творчестве был глубоко национальным зодчим. Его модель Кремлевского дворца по грандиозности замысла и изяществу является одним из замечательных достижений в истории мировой архитектуры. По замыслу Баженова построен пашковский дом в Москве (старое здание библиотеки имени В. И. Ленина). Крупнейшим зодчим Москвы был и М. Ф. Казаков, создавший ряд замечательных зданий: Московского университета, Голицынской больницы, Сената в Кремле, Дворянского собрания (ныне Дом Союзов) и др. Формирование архитектурного облика старой Москвы в значительной мере является результатом деятельности Казакова.
Строились замечательные здания и в провинции, множились дворцы и здания в дворянских усадьбах (например, дворец Шереметевых в Останкине, построенный крепостными зодчими П. И. Аргуновым, Г. Е. Дикушиным, А. Ф. Мироновым).
Творения русских зодчих второй половины XVIII в. отличаются изяществом, простотой, стройностью линий. Они использовали мотивы древнерусского зодчества и критически усвоили достижения классицистического строительного искусства других стран и народов.
Глубоко реалистична была русская скульптура. Замечательной теплотой и выразительностью отличаются скульптуры Ф. И. Шубина (1740—1805). Сам холмогорский крестьянин, он запечатлел образ своего великого земляка Ломоносова в чудесном бюсте. Реалистичны скульптурные портреты русских полководцев (Чернышева, Румянцева). Ему же принадлежат 58 мраморных барельефов, изображающих русских князей, царей и императоров, из которых особенно выделяются изображения Александра Невского, Дмитрия Донского, наделенные чертами былинных русских богатырей.
Развитию русской живописи способствовало основание в 1757 г. Академии художеств. Особенно больших успехов художники добиваются в области портрета, в которой работают И. П. Аргунов, Ф. С. Рокотов, Д. Г. Левицкий, В. Л. Боровиковский. Большой задушевностью, поэтичностью и живописной выразительностью отличались работы Рокотова (портреты Новосильцевой, Майкова, Суровцевой). Блестящий мастер парадного портрета Левицкий создал произведения, отличающиеся большими композиционными и живописными достоинствами (портреты Демидова, Екатерины II, Ланского). Вершиной творчества Левицкого являются портреты Дидро, Новикова, У. Мнишек, Дьяковой. Они отличаются большой выразительностью, великолепной техникой и стремлением к передаче психологического образа.
Полотна А. П. Лосенко и Г. И. Угрюмова кладут начало историческому жанру в русской живописи, а работы И. М. Иванова и С. Ф. Щедрина — русскому пейзажу. В конце 70-х годов развернулось творчество мастера городского пейзажа Ф. Я. Алексеева. В этот период в живописи появляются изображения крестьян и крестьянского быта, принадлежащие кисти крепостного крестьянина М. Шибанова («Крестьянский обед», «Сговор») и И. А. Ерменева. Сын конюха, свидетель, а возможно и участник штурма Бастилии, Ерменев рисовал крестьян такими, какими они были,— измученными, ограбленными, нищими («Крестьяне за обедом», «Поющие слепцы», «Нищие»). Такой художник, конечно, не мог преуспевать в крепостной России. Его картина, изображающая умирающего в нищете художника, с выразительной надписью: «Выгоднее быть цеховым маляром, нежели историческим живописцем без покровителей... Испытал, но жалею, что поздно», как бы пророчески предвещала его собственную судьбу.
С именем Федора Григорьевича Волкова (1729—1763) связано развитие русского театрального искусства. В Ярославле Волков создал постоянный драматический театр. Позднее в Петербурге был открыт «Русский для представления трагедий и комедий театр», ядро которого составили актеры-ярославцы. Директором его был назначен Сумароков, а премьером труппы стал Волков — блестящий актер, поэт, драматург, музыкант, художник и скульптор.
Заметно растут связи передовой русской культуры с культурой других народов, входящих в состав Российской империи или соседних с нею. Расширяется сеть учебных заведений на Украине, где создаются школы-пансионы, главным образом для детей украинской старшины. Киевская духовная академия, оставаясь богословским учебным заведением, под влиянием практики Московского университета вводит в число предметов преподавания математику, географию, естествознание, медицину и др. Немало воспитанников Киевской академии продолжало свои занятия в Московском университете и в Медико-Хирургической академии в Петербурге. Среди них особенно выделяются известные ученые — медики П. А. Загорский и Н. М. Максимович-Амбодик. Выдающимся ботаником и химиком был украинец М. М. Тереховский. Под влиянием роста интереса к прошлому украинского народа и его связям с Россией создают свои произведения Г. Конисский и А. Ф. Шафонский. Тот же процесс распространения влияния русской культуры имел место и в Белоруссии.
Во второй половине XVIII в. в связи с вступлением крепостничества в полосу своего разложения и складыванием в его недрах капиталистических отношений происходит значительное ускорение процесса формирования русской нации.
Элементы русской нации в виде общности языка, территории и культуры существовали уже давно. Но экономическая общность, без которой невозможно превращение народности в нацию, тогда еще находилась в самом зачаточном состоянии. «...О национальных связях в собственном смысле слова едва ли можно было говорить вто время...» ( В. И. Ленин, Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов? 1 Соч., т. 1, стр. 137.), — писал В. И. Ленин.
Лишь с ростом товарного производства и началом образования единого всероссийского рынка в XVII столетии крепнут экономические связи, начинает создаваться экономическая общность, и страна постепенно превращается в единое хозяйственное целое. На этой основе русская народность развивается в нацию.
Укрепление экономических связей между районами, централизация управления и переселение значительных масс трудового населения из Центра на Юг, в Поволжье, Приуралье и Сибирь приводят к сближению между собой местных (провинциальных) диалектов и к прекращению образования новых диалектов. Живой разговорный язык народа все чаще и больше проникает в литературный, вытесняя оттуда устаревшие церковно-славянские слова и выражения.
Видное место в создании общерусского литературного языка и освобождении его от «славянизмов» занимала школа, все больше выходившая из-под власти церкви. Секуляризация школы стояла в тесной связи с введением нового алфавита, изданием книг светского содержания, учебников, первых русских газет.
Делаются первые шаги в создании новой, светской литературы, живописи, архитектуры, в превращении знания в науку, в ознакомлении с достижениями западноевропейской культуры и науки. При этом в первой половине XVIII в. процесс идет несравненно интенсивнее, чем прежде.
Во второй половине XVIII в. в связи с расширением использования наемного труда в развивавшейся промышленности, отменой внутренних таможен и торговых монополий, созданием кредитных учреждений и торговых компаний, совершенствованием путей сообщения наступает новый этап в развитии всероссийского рынка и установлении экономической общности.
На этой основе происходит сближение русского литературного языка с разговорным, находящее свое выражение уже в творчестве Кантемира, Тредиаковского, работах Посошкова, Татищева и других деятелей литературы и представителей общественно-политической мысли. Тредиаковский прямо заявляет, что он желает сделать свою книгу «всем вразумительной» и пишет ее «почти самым простым русским словом, то есть каковым мы меж собою говорим». Исключительно важное значение в процессе формирования общенародного литературного языка имели литературные и научные произведения Ломоносова, значительно обогатившие русский язык научной терминологией, и созданная им в 50-х годах первая грамматика русского языка.
Произведения Фонвизина, Новикова, Державина, Радищева, возникновение новых жанров (роман, солдатская песня, поэма и т. д.) свидетельствовали о том, что к концу XVIII в. в своих основных чертах уже сложился общерусский литературный язык.
Поскольку процесс формирования русской нации проходил в условиях обострения борьбы крепостного крестьянства против помещиков, в условиях, когда самодержавие не только охраняло, но и расширяло права крепостников, в русской культуре все более отчетливо выступала ее антифеодальная направленность. Борьба лучших представителей русской культуры за развитие национальной культуры и науки, за распространение просвещения сливалась с борьбой против крепостничества во всех его проявлениях.
|
|
© Historik.ru 2001-2018 При копировании материалов проекта обязательно ставить ссылку на страницу источник: http://historik.ru/ "Книги по истории" |
![Сражение войск Оренбургского гарнизона с отрядами Пугачёва 13 января 1774 г. Фрагмент плана [1775 г.]. Центральный военно-исторический архив.](pic/map20s.jpg)